На исходе каменного века

О-Хо еще удавалось держать племя в руках, но с тех пор как и он отправился к предкам, племя распадалось на глазах. Каждый делал что хотел. Единоличная власть вождей-анга подчинила рабэ силам, разрушающим племя изнутри. Помутившийся от насилия и страха разум, ослабленная дымом жау воля и зараженная болезнями кровь делали рабэ жестокими и неуживчивыми друг с другом. Ничто больше не могло предотвратить их гибель. В последние годы они не раз сталкивались с другими племенами и терпели поражение за поражением. Рабэ напоминали теперь племя изгоев, бесцельно бродивших по земле. Нарушив Человеческий закон, они обрекли себя на вымирание.

Таково было возмездие за насилия и жестокость. К такому концу приходили все разбойные племена. Присваивая себе исключительное право на любые охотничьи владения и убивая живущих на земле людей, они разлагались под тяжестью собственных злодеяний и уже не могли больше соперничать с другими племенами.

А так бывало, когда один или несколько человек захватывали неограниченную власть над людьми и, во что бы то ни стало удерживая ее в своих руках, подменяли законы разума и справедливости законами жестокости и лжи. Такая власть — дело злых сил, она — тяжкий недуг, от которого страдает и в конце концов погибает племя. Только возвращение к человечности и отказ от губительных законов насилия еще могли бы спасти разлагающееся племя рабэ или часть его. Но удастся ли им сохранить себя или нет, — это зависело уже не только от них самих.

Возможно, что несколько человек, самых трезвых, самых разумных, успеют отделиться от пораженного застарелым недугом племени и, чтобы выжить, создадут новые законы, предав забвению прежние. А найдутся ли такие смельчаки в нравственно разложившейся среде? Им пришлось бы заново переделывать себя. Они обязаны были бы раз и навсегда сказать себе: «Нельзя нарушать Всеобщий закон. Нельзя насиловать женщин и бросать на произвол судьбы детей. Нельзя братьям и сестрам вступать в брак. Нельзя поедать мертвецов. Нельзя вдыхать в себя дым жау и терять волю и силы. Нельзя видеть в чужеземцах только врагов…»

Появится ли в угасающем племени рабэ выдающийся человек, способный жить по-новому, можно было только гадать. Если все-таки найдется, объяснит другим рабэ причины племенных бедствий, уведет за собой группу единомышленников — мужчин и женщин — и попытается начать новую историю рабэ, то тогда, быть может, они и выстоят в борьбе за существование. А если такого человека не окажется, то время поглотит племя без возврата, как поглотило немало других племен, устои которых были разрушены тиранией вождей, внутренними раздорами и забвением великих законов жизни. Выживает лишь тот, кто чтит законы степей, лесов, вод и гор, кто уважает законы птиц, зверей и рыб, кто соблюдает Человеческий закон.

* * *

Как только улеглось возбуждение, вызванное битвой с рабэ, отряд начал приводить себя в порядок. Все были живы, но легкораненых оказалось немало. Рана — какая она ни есть, пусть совсем легкая — помеха воину в пути: она отнимает у него силы, необходимые в походе и в битве. Обработать рану умел каждый воин. Для остановки кровотечения пользовались ягодами жу и цветами руды. Потом рану прикрывали листьями лои, которые не давали ей загноиться, а чтобы они не спадали с раны, поверх накладывали повязку из мягкой кожи. Она закреплялась на теле с помощью тонких шнуров. По мере надобности рану промывали соком алу. Нелегкий и долгий опыт борьбы за жизнь подсказал Рослым Людям надежные охранительные средства, избавляющие человека от излишней боли.

Остальное доделывал сам организм, закаленный, натренированный, способный к колоссальным физическим и нервным нагрузкам. Он быстро справлялся с бедой.

Трехдневного отдыха на берегу Ду оказалось достаточно, чтобы раненые почувствовали себя значительно лучше. Потом Рослые Воины соорудили два плавучих дома, и Дуа понесла их вниз по течению.

Дуа кормила и поила Рослых Людей, радовала их своим гостеприимством. Они охотно купались в ней, ловили рыбу. Плавание на плотах было приятным отдыхом, особенно желанным для раненых. Дуа помогла им полностью восстановить свои силы.

Эри теперь тоже уверенно плавал. Он больше не страшился Дуа, и она относилась к нему по-дружески.

Ночевали Рослые Люди на берегу, у костров.

Гал беспокойно поглядывал на левый берег, думая о близких. Как они там? Не наткнулись ли на них какие-нибудь пришлые люди?

Наконец с плотов заметили на берегу хижину. Гал издали помахал рукой — на площадку тотчас высыпала вся семья. Женщины держали на руках детей. Дома все было благополучно.

* * *

Риа чаще других смотрела на Дуа: не возвращается ли Гал. Она привыкла делить с ним радости и невзгоды, ей больше всех недоставало его. С ним и опасности были меньше, и ночи радостней. Но, тревожась о муже и сыне, она привычно делала свои дела, так что близкие и не замечали ее беспокойства. Ае и Туин во всем помогали ей. Уор охотился, ловил рыбу. Но с тех пор как недалеко от дома Уор заметил леопарда, он не отлучался далеко от жилища.