На исходе ночи

С моих слов записано верно и мною прочитано.

В. Сейфулин.

СПРАВКА

Старшему инспектору УУР ГУВД Мосгорисполкома майору милиции Голубеву А. В.

В связи с вашим требованием на Карякина Валентина Семеновича, уроженца г. Загорска Московской области, 1932 г. рождения, оперативно-справочный отдел УВД Мособлисполкома сообщает:

1. Карякин В. С. 5/XII-1956 г. городским судом г. Загорска был осужден к 15 годам лишения свободы по ст. 4 Указа ПВС СССР[35] от 4.VI-1947 г.

2. Судом ИТК 47 22/X-1958 г. по ст. 82, часть I УК РСФСР приговорен к 17 годам лишения свободы (с присоединением неотбытого срока по приговору от 5/XII-1956 г.)

3. Красноярским крайсудом 20/XII-1960 г. по ст. 82 часть I приговорен к 15 годам лишения свободы с присоединением неотбытого срока по приговору от 22/X-1958 г.

Помилован по Указу ПВС РСФСР от 30/XI-1972 г. Освобожден из мест заключения Красноярского края 19/XII-1972 г.

Справку наводил(а) (подпись)

Полковник Ломакин, нацепив очки, склонил седую, коротко остриженную голову над документами, которые только чти положил перед ним Голубев. Сидящие в кабинете Голубев, Шатохин и Чобу молча наблюдали как меняется по мере чтения выражение лица начальника. На нем можно было прочитать и удивление и удовлетворение, и озабоченность.

— Интересная информация, — произнес он наконец, — и любопытная, ничего не скажешь. Отчаянный парень, оказывается, наш фигурант. Пятнадцать лет отхватил. Да еще два побега. Всего шестнадцать лет отмотал. Многовато.

— Было, значит, за что, Владимир Николаевич, сказал Голубев. — Хищение государственной собственности в особо крупных размерах.

— Да, было, — задумчиво повторил полковник. Однако это уже прошлое. Не будем пока делать далеко идущие выводы. Нам нужны факты, новые свежие факты, а их пока нет.

— Как нет, товарищ полковник? А эти картины и прочее, что Карякин сдал в комиссионный? И эта встреча подозрительная с иностранными дипломатами? — Чобу хотел еще что-то сказать, но его перебил Шатохин.

— А про вино ты забыл, Степан?

— Какое вино? — удивленно приподнял бровь Ломакин.

— О котором Сейфулин показывал. Хорошее, между прочим, вино, Владимир Николаевич, можете мне поверить. Сам пробовал Степан привозил из своей солнечной Молдавии. «Букет Молдавии» называется. Вполне соответствует…

— Неужели? — полковник подозрительно покосился на Шатохина. — Однако причем тут этот «Букет»?

— А при том, что наш фигурант привез его из Молдавии, — ответил только на вторую часть вопроса Шатохин.

— Почему именно из Молдавии? Может, здесь купил, или подарил кто-нибудь.

— Нет, Владимир Николаевич, летал он недавно туда, в Кишинев. Мы корешки билетов в авиакассах проверили. Работенка была с этими корешками.

— Так бы сразу и сказал, — проворчал полковник, — а то тянешь резину — однако по лицу его было видно, что он доволен. — Сообразили. — Он полистал блокнот со своими записями. — Давайте порассуждаем. Карякин сдает в магазин картины, вазу и так далее. Вещи все редкие, ценные. Откуда они у него?

— Скорее всего, оттуда, откуда и лампада, — подал реплику Чобу.

— Насколько я понимаю, товарищ старший лейтенант, — не без сарказма ответил полковник, — в церквах скульптур с голыми бабами, простите, — обнаженными дамами, не держат.

— Я не это хотел сказать, — смущенно поправился Чобу, — а то, что эти вещи тоже ворованные. Как и та лампада, которую у него динамисты увели. — Чобу стоял на своем.

— С лампадой нам еще предстоит разобраться. Однако связь, безусловно, прослеживается, пока легонькая такая, пунктирная…

— Да чего тут голову ломать, — раздался голос до сих пор молчавшего Голубева. — Надо Кишинев запросить, пусть поинтересуются, украли ли этих сабинянок, а если нет — у кого Карякин мог их приобрести. Он же сразу после приезда из Кишинева сдал вещи в комиссионный магазин. Я тоже считаю: есть связь между лампадой и сабинянками, и не только это. Я бы добавил и доску, которую у англичанина изъяли, «Ангела пустыни». За одно звено ухватимся — и всю цепочку вытянем. Если этот Карякин и не причастен к кражам, все равно им надо заняться вплотную.

— Правильно мыслишь, Алексей Васильевич, — согласился полковник. — И его дамой, Рагозина, кажется, ее фамилия? Что, кстати, о ней слышно?