На исходе ночи

Первым англичанином, которого я увидел вблизи, оказался чиновник иммиграционной службы. Молодой, рыжеволосый, он стоял за своей конторкой и лихорадочно листал толстую книгу, видимо, справочник, перебирал бумаги, в изобилии наваленные на конторке, и даже не взглянул на меня. А я, заезжий иностранец, терпеливо и смиренно ждал, пока он обратит на меня внимание. Наконец человек за конторкой оторвался от бумаг и устремил на меня пронзительный взгляд своих желтоватых глаз. В этот момент он почему-то показался похожим на диккенсовского Урию Гипа. Взглянув на мой паспорт и лэндинг-кард (иммиграционную карточку), он оглядел меня тягучим профессиональным взглядом и снова быстро-быстро стал листать толстую книгу. И тут, читатель, признаюсь, жуткая и странная в своей нелепости мысль охватила мое существо: а вдруг в визе британского посольства в Москве что-то напутано, например, моя фамилия и особенно секонд нэйм (т. е. имя и отчество). Без сомнения, мое отчество доставило немало трудностей чиновникам посольства. Или я что-то напутал, заполняя эту самую лэндинг-кард.

Из этих тяжких раздумий меня вывел тихий меланхоличный голос Урия Гипа, который интересовался, как долго пробуду я в его стране и какова цель визита. (Замечу в скобках, что обо всем этом сказано в визе посольства). Услышав ответ на родном языке, он не выразил никакого удивления и лишь вежливо осведомился, говорю ли я по-английски. Впоследствии я не раз убеждался, что англичане считают вполне естественным, если не обязательным тот факт, что чужеземец знает их язык, плохо ли, хорошо ли — это уже другое дело. Однако мне почему-то кажется, что в глубине души им все-таки приятно услышать из уст неведомо откуда взявшегося чужеземца родную речь. Во всяком случае, в желтых глазах человека за конторкой промелькнуло что-то похожее на удовлетворение, и он, поставив штамп в паспорте, пожелал мне приятного пребывания в его стране, а я, проскользнув мимо его поста, оказался, наконец, в…

Тут автор делает паузу, чтобы обратиться к справочной литературе и уточнить, куда же, собственно, он прилетел. Это вопрос отнюдь не праздный, как может показаться на первый взгляд. Судите сами. В моем паспорте стоит штамп британского посольства в Москве с пожеланиями приятного путешествия в Соединенное Королевство. Между тем в анкетах, которые пришлось заполнять перед отъездом, везде фигурировала Англия. Справочники сообщают, что под этим названием жители Британских островов, к коим относятся не только англичане, но и шотландцы, ирландцы, уэльсцы, подразумевают юго-восток страны без Шотландии и Уэльса. Британия же — это Соединенное Королевство без Северной Ирландии.

Таким образом, не погрешу против истины, когда скажу, что прилетел именно в Англию, ибо Лондон, если верить карте, расположен на юго-востоке Соединенного Королевства. Впрочем, и этот термин не совсем точен. В последнее время в Шотландии, Северной Ирландии и Уэльсе растут националистические и сепаратистские тенденции.

«Дилемма Британии состоит в том, — писал американский журнал «Тайм», — как осуществить подлинную местную автономию, не превратившись при этом по сути дела в разъединенное королевство».

Однако, как говорят французы, вернемся к нашим баранам. Да простится мне это сравнение, но со стороны наша группа и в самом деле походила на стадо заблудших, потерявшихся в невообразимом вавилонском столпотворении огромного аэровокзала Хитроу (30 миллионов пассажиров в год!). Заблудшими мы оставались, впрочем, недолго, до тех пор, пока нас не выудил из космополитической толпы наш пастырь в образе молодой хрупкой женщины в простеньком черном пальтишке и с порывистыми движениями. Ее светло-голубые глаза излучали доброжелательность и теплоту. Это была наш гид мисс Вайлори. Погрузив чемоданы на специальные тележки, в изобилии стоящие на первом этаже вокзала, и толкая их перед собой (эта «малая механизация» весьма удобна), вся процессия гуськом последовала к автобусу. Здесь молодой смуглолицый водитель быстро забросил нехитрый туристский скарб в багажник, мы вошли в автобус с непривычной левой стороны, там, где у нас сидит шофер, и он повез нас в Лондон по левой стороне дороги. Казалось, что встречные автомобили обязательно врежутся нам в передок или в борт. Пожалуй, это и было первым самым сильным ощущением на английской земле. Еще полбеды, если встречным окажется какой-нибудь легковес — «Пежо» или «Датсун». А если им будет вон тот двухпалубный красный автобус дабл-деккер, словно мастодонт, возвышающийся над своими меньшими собратьями, число которых по мере приближения к центру растет в геометрической прогрессии.