На южном фронте без перемен

Санжапов хотел было что-то кричать, потом промолчал, потом плюнул, и объявил привал. Из ближайшего дома Абрамович вынес трехлитровую банку воды. Пили мы все, потом за водой сходил Восканян. Потом Солохин принес немного меду. М-м-м… Вкусно!

Потом мы все-таки тронулись дальше. По ходу движения стол третий дом, мы прошли прямо через него. Я подобрал на полу набор акварельных красок: подумал, что это можно отдать разведчикам. Картина внутри дома была уже привычной, все вещи свалены на полу, многое разбито. Нагадить, правда, никто не успел. Времени, видно, не было.

Дальше мы вышли к забору из сетки-рабицы. Пехоты прошла много правее, тащиться в тот проход было далеко, а сил оставалось немного. Мы пошли напролом. Раскачали металлические столбики, к которым крепилась сетка, свалили их, и прошли прямо по ней. За забором снова был крутой подъем. Просто подъем — ни тропинки, ни дорожки… Ничего.

Я оглянулся, и меня разобрал неудержимый смех. Бедняга Данилов, со своим стволом за плечами, забрел куда-то в сторону от того пролома, что мы сделали, и пытался перелезть прямо через сетку. Он добрался до середины, и она упала на него. Теперь он лежал под ней, и вяло дергал лапами, так как ни подняться, ни стряхнуть с себя рабицу у него уже явно не было сил.

Услышав мой хохот, бойцы стали оглядываться, а потом и сами начали хохотать. Мы смеялись, и смех превращался в истерику. Мы ржали, и не могли остановиться. Из моих глаз текли слезы, но я продолжал хохотать, хотя от смеха уже начал болеть живот.

Все попадали на землю и снова смеялись. Это была некая компенсация за тяжелый, очень трудный и нервный день. Когда все-таки все утихли, я, Боев и Абрамович вытащили Данилова из-под завала, и мы ринулись на штурм горы. Еще несколько минут мата, проклятий, тяжелого дыхания и стука крови в голове, и наша батарея взобралась наверх. Здесь уже была ровная зеленая поляна. За ней, правда, был еще один подъем. Однако он был настолько пологий, по сравнению с теми, что мы сегодня уже преодолевали, что его вполне можно было и не брать в расчет.

Глава 4

Ей-Богу! Когда мы вышли к прямой дороге на Агишбатой, как будто бы попали в другой мир.

Уже не надо было никуда бежать и карабкаться. Тут же оказалась наша разведка во главе с Сабонисом, и что самое поразительное — они катались на «козле»!

— Где вы его взяли? — спросил я с изумлением у командира разведроты.

— Тут прямо и взяли. Чехи драпали, и бросили его. Еще мотор даже не остыл. Все! Садись за руль, и езжай! Что мы, строго говоря, и сделали…

Глядя, какие лихие виражи закладывают опьяневшие от такой удачи разведчики, у меня появилось нехорошее предчувствие.

— Вы бы, — заметил я, — поосторожнее катались, что ли. А то твои носятся… Как бы чего не вышло!

— Да ладно! — отмахнулся Сабонис. — За своими смотри!

— О, кстати! — вспомнил я. — Я тут вам кое-что нашел…

Я протянул капитану краски:

— Будете лица разрисовывать.

— Чего!!? — протянул Сабонис, и я понял, что с подарком не угадал.

— Шучу! — ответил я. — Шучу. Не бери близко к сердцу.

Тяжело посмотрев на меня, капитан ушел, а я размахнулся, и выбросил ненужную мне вещь в кусты. Мне-то из нее уж точно делать нечего.

Я поднял своих бойцов с земли, где они валялись в изнеможении, и отправился за пехотой. Забрели мы в какой-то лес, и здесь, как ни странно, поступила команда располагаться. Мне это совсем не понравилось.

Простите, а как я должен стрелять из леса? Не дай Бог, мина зацепит ветку, и все осколки полетят вниз на нас. А какую я могу дать гарантию, что этого не произойдет, если кругом одни деревья?

Я довольно долго обходил место нашего расположения, искал позиции для минометов. За неимением лучшего, пришлось выбрать несколько мест, где можно было стрелять. Но только на определенных углах возвышения и не во всех направлениях. Конечно, меня это сильно смущало, но других вариантов я не видел вообще.

Однако часа через три меня разыскал Санжапов.

— Отправляйся со своей батареей вон в том направлении по дороге, — сказал он мне. — Там тебя встретят наши соседи, покажут, где стать. Тут вам точно делать нечего.

Я козырнул, и приказал снова разбирать минометы. Не скажу, что личный состав пришел в восторг. Опять одевать на себя стволы и плиты? Я никак не реагировал на жалобы, и постепенно все разобрали положенное по штату имущество. Мы отправились на новое место.

Дорога на этот раз была ровной, хорошо утрамбованной, и идти было не так сложно, как до этого. Однако пройдя не так уж и много, я увидел суетящегося Сабониса, Гаджи и «козла» в кювете кверху колесами.

«Доигрались», — подумал я.

Подойдя поближе, я увидел и бойца с разбитой головой, которого перевязывал наш медик.

— Серьезно? — спросил я у него.

Он просто кивнул головой. Ему было не до разговоров. Я не стал дальше околачиваться там, где я совсем не нужен, и продолжил движение. Тем более что метров через двести уже кто-то стоял и махал нам руками.

По мере нашего приближения, откуда-то снизу к человеку присоединились еще двое.

— Минометчики? — радостно закричали они.

— Минометчики! — ответил я.

— Тогда вам сюда!