На южном фронте без перемен

Таким образом, через пятнадцать минут наша грозная «тройка» покинула теплую и тихую казарму, и отправилась в ночь, в темноту — в сырость, холод и мрак, местами разгоняемый светом фонарей или освещенных окон.

Глава 3

Ну, с чего начать обход?

Во-первых, мы направились на спортивный городок. Располагался он в левом дальнем углу от КПП, занимал вполне приличную площадь, а вот оборудованием был небогат. Пара брусьев, несколько турников, бревно, лестницы для передвижения на руках, ряд вкопанных покрышек… Вот, пожалуй, и все.

В этом городке я занимался в конце прошлого лета — по утрам. Старый состав уже уволился, «молодых» еще гоняли в карантине, и у меня было достаточно свободного времени, чтобы заняться собственной спортивной формой.

Я попробовал отжаться на брусьях. Железо было холодным и мокрым, и я сразу оставил это занятие.

Справа от городка располагалась столовая. И даже сейчас ее большие окна из непрозрачного зеленого стекла были ярко освещены — кухонный наряд продолжал свою героическую работу.

Мы обогнули столовую и вышли к двум заброшенным постройкам. Одно, ранее, при советской власти, было учебным. Там располагалось что-то вроде диараммы, на которой офицеры с помощью артиллерийских приборов отрабатывали свои навыки по определению координат, расчету установок для стрельбы и внесению в них поправок. Сейчас же в этом здании царила мерзость запустения. Внутри не было вообще ничего — пустая коробка.

Однако оно было, по крайней мере, целым. Соседнему зданию повезло значительно меньше. Говорят, раньше там была теплица. Теперь остались только не до конца разрушенные кирпичные стены. Я и сам прошлой весной принимал посильное участие по добыче кирпича из этих руин. Своими собственными руками и ломом крушил постройку для каких-то хозяйственных нужд. Если правильно помню, то кирпич нужен был для ремонта одной из стен забора. Добытый кирпич тут же забирали, и тащили на кладку стены.

Конечно, зрелище упомянутые объекты производили далеко не самое пристойное, зато и беспокойства доставляли мало: никто там не прятался, и привидения там не водились.

За этими зданиями шла невысокая кирпичная стена. Формально, здесь владения нашей части и заканчивались. Однако фактически мы должны были патрулировать еще и гарнизонную баню. Вот это место иначе как гнездом разврата назвать было нельзя.

Сквозь проход в заборе, который когда-то, в лучшие времена, имел даже калитку, мы попали к котельной. А напротив котельной находился огромный пустырь, заваленный всяким мусором. Его было много. Банщики от мусора открещивались, и убирать ни под каким видом не соглашались. Да и то сказать! Чтобы убрать эту гору, нужно было много народу. У банщиков столько не было. Кроме того, даже займись они уборкой, на выполнение их прямых обязанностей времени, скорее всего, уже не осталось бы.

Признавать эту территорию своей ни в коем случае не желал и наш артдивизион. Конечно, иногда высокое начальство добиралось и до этого места. Тогда оно даже не приказывало… а как бы это поточнее выразить… скажем, рекомендовало очистить мусорку, дабы она не портила благолепия.

Бабаян спохватывался, и отправлял каких-то солдат на уборку спорной территории. Однако по-настоящему работящих, и в прямом и в переносном смысле, бойцов в нашей части было не столь уж и много. А у каждого старшины или прапорщика были свои, не менее важные задачи. Посему довольно быстро папоротники забирали выделенных на уборку солдат обратно, резонно указывая, что «нечего ерундой заниматься». И все замирало. Да очередной начальственной рекомендации.

Да и хрен с ней, с мусоркой! Для рядовых и младшего командного состава все неприятности начинались не с этого испоганенного куска непонятно чьей территории, а с того, что в заборе, ограждавшем эту территорию, была небольшая, но чрезвычайно важная калитка. Через нее местная молодежь и проходила в нашу часть. Калитка никем и ничем не охранялась, и пройти в нее мог кто угодно. Эти «кто угодно», а чаще всего местная шпана, шли не только через территорию части, но и периодически захаживали в баню. Из-за этого у банщиков, которые также являлись срочниками, постоянно случались крупные неприятности, апофеозом которых стало перо в бок одному рядовому.

Конечно, бедняга написал, что «сам упал на ножичек», ну чисто царевич Димитрий! Однако и Бабаян понимал, что если кого-нибудь там все-таки убьют, то проблема может вылезти не хилая.

Однажды комдив в сердцах, после очередной уголовщины, случившейся в бане, приказал калитку заварить. Последствия это вызвало самые неожиданные. Дело в том, что через эту калитку за отходами столовой, для свиней, захаживали местные граждане, родственники начальника столовой и его непосредственного окружения.