На южном фронте без перемен

Да, последний раз мы стреляли, наверное, с неделю назад. Это были осветительные мины. Их у меня было всего-то несколько ящиков, и, как я не экономил, кончились они весьма быстро. С тех пор Бандера постоянно требовал от меня привезти еще. Сначала мне было просто лень. Это ведь нужно мне было всю ночь не спать, лазать по грязи, готовить эти мины к стрельбе, (они настраиваются специальным ключом, который у меня, к счастью, был), а потом слушать претензии ротного, что я или слишком высоко их зажег, или наоборот — слишком низко.

Потом я созрел, но тут как раз приехал начальник артиллерии бригады Гришин, с инспекцией, и я спросил его, можно ли мне подбросить осветительных, на что тот сообщил, что на складе таких мин нет, и не предвидится. Есть осветительные для 120-миллиметровых минометов, но у нас в батальоне таких минометов нет. «Потому они и есть», — рассудительно добавил начальник артиллерии о минах.

Мне все стало ясно, и я принялся клянчить гораздо более ценную для меня вещь — лучевой прибор разведки, попросту называемый ЛПР. Тем более что на груди Гришина именно такой и висел.

«Что мне делать с одним биноклем?» — попытался я разжалобить подполковника.

Тот посмотрел на меня как на больного, и вместо этого, словно в насмешку, предложил мне подбросить обычных мин.

«Мне эти-то девать некуда!» — зло сказал я.

Еще бы! За все это время мы не произвели ни одного боевого выстрела! Все то, что я таскал в своих машинах с Хасавюрта, оставалось в целости и сохранности. Хоть бы для тренировки расчетов дали пострелять! Куда там… Ротным минометам пока применения не было. Пехота в огневой контакт не вступала, ну и мы, соответственно, помалкивали…

— Нет, дружище, — ответил я Адамову, — нельзя нам пока стрелять… Да ты и не рвись, настреляешься еще, не дай Бог! По самое не хочу…

Глава 5

— Где палатки? — спросил меня прапорщик Чорновил.

Блин, откуда он вообще взялся, в этом Дагестане с такой западенской рожей и фамилией? Говорят, уже пару десятков лет тут служит. Ему и правда, меньше пятидесяти дать трудно. Такой весь из себя морщинистый, но глаза живые. Хитрые такие глаза, цепкие. Бандера его «жидом» называет. А я его называю на «вы». У меня просто язык не поворачивается на «ты» к нему обратиться. Мне все кажется, что он мне в отцы годится… А может, так и есть? Я в паспорт ему не заглядывал.

— Где палатки? — повторил свой вопрос наглый папоротник.

Вот ведь липучий какой! Сказать что ли? А то ведь не отстанет.

— Я их временно лейтенанту Бандере отдал. У них в БМП холод собачий, а мы все равно в кузове живем. Вот они попросили, и мы отдали.

Ага! К Бандере он не пойдет. Это точно. И связываться побоится… Хотя нет, из-за имущества не побоится. Этого у него не отнять. Но, пока он замолчал, надо разрядить обстановку.

— Я их в любой момент заберу. Да вон они стоят!

Да, впереди, в линии пехоты, стояли наши казенные палатки, наполовину зарытые в землю. Степан не только БМП в землю закапывал, но и свое временное жилье. Впрочем, это вполне разумно. Не дай Бог обстрел какой, так в земле гораздо больше шансов выжить. У нас вот, например, шансов ноль. Если вдруг попадут в нашу хоть одну «шишигу», то накроемся мы все, так как у нас в кузовах боеприпасов куча. Сдетонируют, и будут наши ботинки за три километра искать. Блин, ложишься спать, и не знаешь, проснешься утром или нет.

— Ладно, хорошо, — пробормотал прапорщик, и устремился к своей машине. Нам он опять привез несладкий, бледный чай, и сухую кашу, которая как ни пихай, в горло все равно не лезет. И это с учетом того, что страшно хочется жрать.

Я папоротнику намекнул, что еда хреновата, так он мне сказал, что после войны и такой не было. Неужели и правда, помнит, что было после войны? Да врет он все. Не может быть, чтобы такой старый был! Не верю!

Хорошо, что Чорновил как-то забыл про буржуйки, которые он нам привез недели две назад. Мы их установили прямо в кузовах. Стоит машина, из нее труба, и дымок идет. Терем-теремок, мать вашу!

Тут ведь и порох, и боеприпасы… Я сначала нервничал, а потом привык. И внимание перестал обращать. А вот если бы старшина увидел!.. Вот визгу-то было бы! И наверняка начальству нажаловался бы. Он-то сам в кунге живет, ему наши проблемы не ведомы.

Позади меня послышался звук подъезжающего БМП.

— Э, Паша, давай сюда!

Я обернулся. Ну точно, Степан.

— Чего тебе?

Я не очень дружелюбно ответил. Редко можно было ждать от ротного чего-то хорошего. Или начнет наезжать, что я свои машины не закапываю, или вообще вызовет к себе, и начнет что-то втирать не в тему. По-моему, ему просто скучно, вот он так, типа, и общается со мной. И все-таки… Мне же то же скучно.

— Поедем на ПХД. Может быть, еще и спальники остались. Молчанова встретишь.

— Какие спальники? — Я удивился.

— Какие- какие! — Передразнил меня Бандера. — Самые обычные. Вчера офицерам раздавали. А ты, небось, дрых, как обычно?