На изломе

Поэтому моя жизнь была не такой уж унылой, как может показаться на первый взгляд. Скорее наоборот, она была насыщенной и интересной. Такой уклад позволил мне познакомиться со множеством замечательных людей.

Такой же она осталась и после событий, связанных с ликвидацией в столичном регионе базы международных террористов, одним из участников которых мне довелось стать. Вероятнее даже она стала еще более насыщенной. У меня появился какой новый вкус к жизни. Возможно, пришло ощущение скоротечности и конечности нашего существования. Я работал как на износ – закончил начатую несколько лет назад монографию, написал несколько журнальных статей, без перерывов докладывал на научных семинарах и симпозиумах, истязал себя на станках в спортзале, охотничьи угодья Московской и прилегающих областей стали моим вторым домом.

Но как бы я не загружал себя, дома, лежа на кровати, уставший до изнеможения, мысленно все чаще и чаще возвращался к тем двум октябрьским дням, когда во дворе дачи увидел замерзшую и напуганную девушку, когда привел ее к себе в дом, отогрел и узнал страшную историю, которое едва не стоила ей жизни. И мне становилось совестно, что тогда я принял ее за воровку, что сразу не разглядел в ней первозданную чистоту. И чем дальше, тем чаще я вспоминал эту девушку, хотел узнать о ней, о том, что произошло дальше, не нуждается ли она в моей помощи.

Однажды, набравшись смелости, я позвонил Сергееву и под предлогом поучаствовать в судьбе Даши, поинтересовался, не поможет ли он мне с ней связаться. Кирилл, выслушав моя, как обычно помолчал несколько секунд, видимо собираясь с мыслями, а быть может, чтобы дать возможность мне немного остыть, медленно проговорил:

– Понимаешь, Леша, я не думаю, что это хорошая идея. Хочу заверить тебя, что у нее все нормально. Наши специалисты поработали с ней. И, чтобы не травмировать психику, постарались стереть из ее памяти то, что она тогда пережила. К сожалению, и о тебе она ничего не помнит. Поверь мне, так будет лучше для нее, – а потом, помолчав еще какие-то мгновения, добавил: – И для тебя тоже. Иначе нам придется поработать и с тобой тоже. А ты видный ученый и это может навредить той работе, которую ты ведешь. Поэтому мы решили не вмешиваться в твое сознание. Согласись, то, как мы поступили – оптимальный вариант для всех.

Я согласился. Конечно же Кирилл был прав. Надо было защитить девушку от ненужных, травмирующих психику воспоминаний. Она сможет жить обычной, беззаботной жизнью, выйдет замуж, родит детей и никогда, никогда! – не вспомнит о том ужасе, который ей пришлось пережить. Конечно же, она никогда не вспомнит и обо мне. Но к чему ей я? Знать, что есть такой далеко не молодой мужчина, живущий где-то в лесу со своим верным псом? И что ей от этого знания? Что бы делать вид, что заботиться обо мне, справляясь по телефону о здоровье? А взамен получить ночные кошмары, в которых к ней снова и снова будут возвращаться ужас тех дней?

Конечно же Кирилл прав.

К тому же я был уверен, что он без моей помощи обеспечит девушке безопасность и поможет не потеряться в этом мире.

Кирилл прав…

После этого разговора я оставил идею разыскивать и когда-либо встречаться с Дарьей.

Жизнь снова пошла своим чередом, насыщенная разными событиями, но пресная и безликая.

Осень сменила зима. Ночами то и дело выпадал снег, укрывая белым пухом улицы, площади, дома, деревья. Городские службы старались убрать его с дорог и тротуаров, посыпая его реагентами и превращая в слякоть, которая миллионами грязных брызг разлетаться в стороны из-под колес проезжавших машин. Прохожие, спешащие утром на работу, отпрыгивали в сторону, чтобы не испачкать одежду черно-коричневой водяной кашей. И лишь в тесных двориках старой купеческой Москвы и во дорах новых построек снег лежал до обеда, облачая в торжественный наряд землю, деревца, детские площадки. Но и он постепенно таял, оставляя в укромных местах серовато-белые взгорки. К вечеру от утренней торжественности не оставалось и следа. Центральная часть города вычищалась до блеска. Дороги и тротуары высыхали, фасады домом подсвечивались иллюминацией и многочисленными рекламными щитами.

В один из таких вечеров я возвращался из университета, утомленный долгой сдачей студентами промежуточного контроля. Поскольку путь до дачи занимал не меньше двух часов, я посчитал разумным поужинать в приглянувшимся мне кафе на Арбате. Среди множества вычурных заведений, расположенных на этой известной улочке, мне пришлось по душе именно это, отличавшееся простотой, хорошей кухней и возможностью, усевшись у огромного витражного окна, наблюдать за спешащими по своим делам людьми.