На изнанке чудес (СИ)

«И как я докатился до жизни такой?» — подумалось Гедеону. Вместо того чтобы паниковать и метаться с криками «Пожар!», как все нормальные люди, он просто стоял в сторонке и, словно зачарованный, наблюдал за хищным танцем огня. Опомнился лишь, когда ему чуть не прожгло рубаху.

Пелагея и Киприан выбежали из тайной комнаты слишком поздно. Выход из дома был полностью отрезан ревущей завесой и клубами дыма.

Марта шлифовала пол на крыше тайной комнаты, готовя его для покраски. Пересвет погряз в рукописи, получив сомнительную дозу вдохновения (Обормот погнался при нем за мышью и со всей дури впечатался мордой в стену). Как они проморгали начало пожара, оставалось только гадать.

Когда бисерная занавеска растаяла в оранжевых языках, как льдинка на солнцепёке, Пересвет уже взлетел на второй этаж. Он прижимал к груди книгу правды, точно ценней нее не было ничего в целом мире.

— Как же так? — испуганно бормотал он. — Что же это творится?

Марта, ясное дело, обработку пола отложила и перебралась поближе к остальным.

— Дундук несчастный, — буркнула она Пересвету. — Недосмотрел.

— Кто недосмотрел? — взвился тот. — Я что ли, по-твоему, виноват, что этот олух за углями не следит?!

Пелагея прервала их перепалку нетерпеливым жестом.

— Ругаться будете, после того как выберемся отсюда.

— Ты имела в виду «если выберемся»? — проблеял Пересвет, еле держась на ногах.

Пелагея не ответила. Поджала губы, подвернула юбку, чтобы не мешался подол, и, прежде чем кто-нибудь догадался ее остановить, рванула по лестнице вниз.

Где-то со стороны кухни вспыхнул огромный сноп искр — от взрыва заложило уши. С треском косо рухнула балка в сенях. Пелагея рывком выдвинула ящик комода, схватила шкатулку и заметила кота, который зловеще восседал на кресле, встопорщив шерсть. В его огромных черных глазищах плясали яростные блики.

— Обормотище ты моё ненаглядное! — невесть чему обрадовалась Пелагея. Живо сгребла «крушителя» в охапку и, чудом перепрыгнув через полосу огня, вернулась к друзьям. Кот сопротивления не оказывал. Видно, понимал, что его ждет. А главное, что ждет этих беспокойных людишек.

Сотни лет одно и то же: когда выхода нет и не предвидится, вся надежда на Обормота.

Пламя охватило гостиную и лихо переметнулось на столик для газет. Граммофон Юлианы — раритетная вещь и, можно сказать, единственное ее сокровище после летучей кровати — обрёл голос и включил разудалую джазовую композицию, как всегда, никого не спрашивая. Но не проиграл он и двух тактов, как пластинка расплавилась от сильного жара.

Плавилась Марта. Плавился Пересвет. Киприан почувствовал, как потекли по спине струйки пота, и вцепился в поручень балюстрады. Счастье, что Юлиана ушла в лес. Немыслимое счастье.

— Огнем управлять умеешь? — обратилась к нему Пелагея. — Жаль. Но не беда.

Она достала из-за пояса шкатулку, произвела магические действия с облупившимся золоченым ключиком, что болтался у нее на шее, и высыпала на ладонь горсть лунной пыли. Гедеон не впечатлился. Он наконец-то пришел в себя и затрясся, как пудинг на тарелке.

— Сейчас мы все умрём! Спасайтесь, кто может!

Марта попыталась ему втолковать, что никто не умрёт, если будет слушаться Пелагею. Призывала проявить выдержку. Но, похоже, его выдержка была настолько хлипкой, что при всяком удобном случае хлопалась в обморок.

Гедеон словно с катушек слетел. Никого не слышит, мечется, как угорелый. А потом возьми да сбежи в тайную комнату. Споткнулся о порожек (хотя не исключено, что о своё бездыханное самообладание), а дверь захлопнул. Пока в воздухе из лунных пылинок составлялась лестница, Марта трижды ввела секретный код. Замок не открылся.

— Что ж, моя совесть чиста, — заявила она. Умыла руки и последовала за Киприаном, чья черная мантия стелилась по ступеням из сверкающего хрусталя. Кто знает, вдруг у звездной бездны на трубочиста имеются какие-то свои планы? А Марте надо спешить.

Она замыкала строй. Возможно, именно благодаря этому ей удалось осмотреться на чердаке. Через открытый люк пыльную тьму разбавляли отблески шального пожара. А сквозь заросшее паутиной круглое окошко сочился свет с улицы. Достаточное освещение, чтобы как следует всё рассмотреть.

Одеял здесь было видимо-невидимо. Они громоздились друг на друге, как пласты земной коры. Образовывали горы и впадины. Складывались в замысловатые каньоны, пробираться по дну которых мог бы только самый отважный путник. Всем, кто рискнёт задержаться на чердаке больше пяти минут, грозило вечное забытьё.

— Скорее! — поторопила Пелагея. — Возьмитесь за руки. Здесь небезопасно!

Она посадила перед собой кота — невозмутимого, как начальник охраны, — и с надеждой заглянула ему в глаза (не забыв, конечно, схватить за руку Киприана).

Пересвет смял край чёрных одеяний в потной ладони, поплотнее прижав к себе исписанные листы. Ему очень не хотелось потеряться в ином измерении, оставшись без проводника.

А Марта в одной из «впадин» между пластами одеял углядела ларец. Он светился мутно-жёлтым светом и чуть-чуть подпрыгивал, словно ему не терпелось избавиться от своего содержимого.