На качелях судьбы

Гражданская война, период классовых столкновений, началась с октября 1917 года, закончилась осенью 1922 года, когда Белая гвардия была разгромлена на Дальнем Востоке. Это было противостояние классов и общественных групп. В отличие от обычных войн, она не имела чётких границ – ни временных, ни пространственных. Эта война, шедшая на протяжении почти шести лет в России, стала одной из самых страшных войн за всё тысячелетие истории нашего государства. В неё были вовлечены люди всех сословий и национальностей, ещё недавно мирно сосуществовавших на всей широте необъятной Российской Империи. Спорили историки и задавали друг другу один и тот же вопрос, кто был виновником развязывания этой братоубийственной войны? Либо представители классов, потерявших власть, собственность и влияние; либо большевистское руководство, навязывавшее стране свой метод преобразования общества. Всё-таки историки считают, что виновными следует считать обе политические силы, которые в борьбе за власть использовали народные массы.

Он шёл долго. Прибитый каблук к тому времени износился и отвалился. Дальнейший путь он шёл, переваливаясь с боку на бок и хромая. Позже он сам научился менять каблук, выбирая материал покрепче, чтобы держался дольше, или менял сразу оба каблука. Приобрёл сапожную лапу, гвозди, подмётки – всё необходимое для этого дела. Он был мастер на все руки и всё умел делать сам.

На улицах было пустынно. А сейчас он свернул с раннее оживлённой улицы, пошёл переулками. Снег похрустывал под сапогами. Парфирий подходил к своему дому. Затаив дыхание, остановился. Постоял. Прислушался, что делается у него в доме… В голове крутились одни и те же вопросы, которые не давали покоя всё это время: как дети? И кто у него родился последний? Как жена управлялась с ними всё это время? Он ещё долго не мог поднять руку, положить её на ручку калитки и открыть дверь. Наконец-то решился. Зашёл во двор. Остановился посредине, почувствовал тепло своего двора и дома. Ухоженный двор открывал объятья своему хозяину. Он стоял, выпрямившись на одной ноге, а другая носком чуть касалась земли. Порфирий вдыхал запах родного дома…

На скрип калитки выбежала Анна, а за нею все дети. Увидев Парфирия, от неожиданности и от постоянных мыслей о нем, она вдруг засомневалась – не привидение ли это?… Она остановилась и не могла сделать и шага похолодевшими ногами. Они словно стали ещё и ватными. Стояла и продолжала смотреть, узнавая знакомые и родные черты. Дети стояли, рядом обхватив её колени ручонками. Он приблизился к ним. Они не могли говорить, всхлипывать, причитать. Какая-то неведомая сила удерживала их, разливая тепло по телам. Все стояли, плотно прижавшись друг к другу, пока во двор из дома не выбежала Елена Васильевна с плачем и воплями: «Наш долгожданный вернулся!» – и бросилась в объятья к Порфирию. Увидев эту картину, дети тоже кинулись к отцу, обступив его кругом. Он взял на руки и поднял над собой самого маленького, Николая, которого он ждал, но увидеть до сих пор не пришлось. Анна торопливо заговорила: «Мы назвали его Николаем. Он родился в день Святого Николая – чудотворца. Никола-зимний, холодный. Никольские морозы – это первые серьёзные морозы. Трещали так, что через окна в морозных рисунках ничего не было видно. Снегу намело под самые окна, привалило вплотную все заборы». Она от радости говорила, говорила, и эта тема для неё была самая важная. В ней заключалось всё: её любовь, радость оттого, что самый маленький теперь будет знать своего отца, и все наконец-то теперь будут вместе.

«Так вот ты какой вырос, молодец! Сам ходишь, но больно худой» – сказал отец. «По-разному жить приходилось, вот и худой. Холод, голод нас одолевал – всё было. Но потом, потом об этом… А теперь, дети, давайте быстренько дров в баню наносите. Баню для отца топить будем», – сказала Анна.

Только сейчас она разглядела его поближе: уставший, худой, пыльный с дороги… Присмотревшись, Парфирий увидел её молодое красивое лицо, обрамлённое седой короной, и оцепенел. У Анны были чёрные длинные волосы. Она их искусно укладывала в высокую причёску, подхватив сзади гребнем…