На качелях XX века

В дальнейших моих встречах и разговорах я твердо помнил, что я не в Англии, а в Шотландии, и промахов, подобных описанному, уже не делал. Президент, перед тем как попрощаться, спросил, что мы хотим посмотреть в Эдинбурге и вообще в Шотландии. Я ответил, что в Эдинбурге мне будет интересно то, что покажут, а вне Эдинбурга хотел бы навестить вальтер-скоттовские места и побывать у моря. Президент представил мне кого-то из молодежи и сказал, что господин А. завтра покажет мне кое-что в Эдинбурге, начиная с дворца Марии Стюарт и университета, а послезавтра можно будет поехать в дом Вальтера Скотта.

А. заехал за нами, и мы отправились с ним к дому Марии Стюарт. Дом этот вряд ли заслуживает названия дворца. Дворец ее был на противоположной незастроенной стороне главной улицы, а это было просто обиталище, довольно скромное. Здесь же нам были показаны главные комнаты, связанные с именем Марии. Ее спальня, гардеробная, столовая, маленькая комната, где был убит ее любовник и т. д. Вся обстановка соответствовала эпохе. Затем мы познакомились с университетом. Он не производил грандиозного впечатления, но научная работа отдела органической химии мне понравилась. Синтез и исследование азуленов были мне близки. В общем, уехали мы из университета уже вечером. Поблагодарили А. и расстались до завтрашнего утра. Он должен был сопровождать нас в усадьбу Вальтера Скотта.

Утром поехали на юг. Дорога шла среди холмов, покрытых травой и вереском, с видневшимися кое-где на них отарами овец. В общем, бёрнсовские пейзажи. Ехать пришлось достаточно далеко. Наконец подъехали к усадьбе: ворота, забор, сквозь деревянную решетку виден дом необычной архитектуры и никого внутри. Начинаем названивать. Через некоторое время появляется женщина, видимо прислуга, и спрашивает нас, кто такие и зачем. Наш спутник все разъясняет. Женщина идет в дом и выводит хозяйку, которая снова выслушивает нашего А. Принося какие-то извинения по поводу неподготовленности усадьбы, эта женщина — потомок Вальтера Скотта — ведет нас внутрь дома, показывая комнаты и реликвии, объясняя их. Нам все это было не так интересно, как было бы литературоведу, но все же стоило посмотреть.

На следующий день нас с Ниной Владимировной разъединили. Я, согласно ранее намеченному плану, отправился на северо-восток в горы и к морю, а Нина Владимировна в сопровождении ее соседа на обеде (в мини-юбке) — в шотландские семьи, занятые производством сувениров в виде фигурок маленьких шотландцев. Я во время поездки увидел шотландские скалы и суровое море. Вернувшись, я увидел, что Нина Владимировна очень довольна своей поездкой и знакомством с шотландцами.

На следующий день мы нанесли прощальные визиты и сели в «ночного шотландца». Приехав в Лондон, я решил, что нужно отдать дань и Оксфорду, и повидать Уотерса. Мы отправились и доехали быстро и без приключений. Сам Оксфорд менее впечатляет, чем естественнонаучный Кембридж. Уотерс встретил нас радостно и вкратце показал Оксфорд. В Англии принято по достижении профессором 65 лет увольнять его в отставку. Его преемником не может быть представитель его школы, иными словами, его ученик. По-моему, это жестоко, но англичане считают, что это целесообразно.

После Оксфорда мы съездили в Кембридж, поблагодарили лорда и леди Эдриан за гостеприимство и подтвердили, что будем ждать ответного визита.

Я забыл описать еще одну характерную картину в Кембридже. На второй или третий день нашего пребывания там лорд Эдриан объявил, что у него назначен прием по поводу нашего приезда и что нам с Ниной Владимировной надлежит встать в дверях квартиры и приветствовать всех входящих, пожимая им руки, и отвечать «How do you do». Все это было исполнено.

Строительство и расширение площади институтов Академии наук

Академия наук СССР была переведена из Ленинграда в Москву в 1934 г. В сущности, перевод касался Президиума Академии и связанных с ним органов управления и хозяйств и немногих институтов, таких, как Институт неорганической химии и Институт органической химии. Большая часть ленинградских институтов, подобных Физико-техническому, Ботаническому, Зоологическому, Пушкинскому Дому, осталась в Ленинграде. Лишь Институт химической физики, бывший в эвакуации в Казани, реэвакуировался не в Ленинград, а в Москву. Для него Н.Н. Семенов сумел получить здание Музея народов СССР, к которому затем производилась пристройка дополнительных жилых и лабораторных зданий. Когда (еще при В.Л. Комарове) в состав Академии наук СССР была влита Коммунистическая академия, то ее здание по Волхонке, 14 отошло к Академии наук СССР.