На карнавале истории

Заведующая канцелярией отдела кадров подбежала ко мне и стала кричать, чтобы я не смел рыться в бумагах.

Я вытащил свою карточку и указал на то, что оба сына записаны.

Заведующая стала кричать, что я хулиган, нахал и тому подобное. Она кричала голосом оскорбленной женщины. В комнату стали заглядывать — впечатление было такое, что ее кто-то пытался изнасиловать.

На минуту я действительно ощутил себя подонком, издевающимся над сединами этой женщины. Но чувство вины быстро исчезло — я вдруг вспомнил, кто кого насилует на самом деле.

Зашел в местком и показал протокол.

— Вы не знаете закона. Решает вопрос не профсобрание, а местком.

— Зачем же вы приказали провести профсобрание?

— Это не имеет значения.

— Но вы же по закону не имеете права меня увольнять.

Я перечислил все свои «льготы», показал блестящую характеристику, данную Антомоновым несколько месяцев тому народ.

Тут вмешался в разговор посторонний:

— Я из обкома профсоюза. Сейчас уже поздно что-либо решать в месткоме. Вы можете в десятидневный срок подать на администрацию в суд.

— Хорошо, буду судиться.

Я поговорил с художницей Аллой Горской, которую вместе с друзьями выгнали из Союза художников. Они тоже хотели судиться — за клевету на них со стороны Секретариата Союза.

Но у Аллы ничего не получилось, т. к. другие художники не захотели подавать жалобу в суд. Один из руководителей Союза пообещал, что им оставят мастерские, будут давать заказы на оформление городов Украины, если они будут сидеть тихо. Одной же Алле не хотелось судиться.

Я стал искать адвоката, т. к. хотел сделать процесс политическим. В Москве адвоката, который бы согласился честно говорить о политической подкладке моего «сокращения» на суде, найти трудно, но можно. В Киеве же я проискал подходящего адвоката все 10 дней. На 12-й день один юрист мне объяснил, что по закону я должен был за 10 дней подать заявление в суд, а поиски адвоката можно было продолжать после.

Но шел август 68-го года, и собственная судьба отходила на задний план.

Как-то в одном доме я встретился с чехом. Я стал расспрашивать его о тех «фактах», которые указывались нашими газетами в качестве доказательства угрозы контрреволюционного, антисоциалистического переворота в ЧССР. Он убедительно опроверг все аргументы и «факты» советской прессы.

В частности, по поводу известного письма девяноста рабочих автозавода, в котором авторы писали об угрозе контрреволюции и просили «братской» поддержки Советского государства, он объяснил, что почти все они либо бюрократы, либо работники охраны завода.

Утверждение об агрессивных намерениях ФРГ его только насмешило. Кто же не понимает, что ФРГ настолько боится СССР, что и мечтать не может о какой-либо агрессии против ЧССР, даже имея «пятую колонну»? К тому же, столетия взаимоотношений с немцами для чехов и словаков слишком памятны.

— Чехи и словаки никогда не отвернутся от России.

— Да, но СССР собирается на вас напасть.

— Нет, это невозможно. Мы — братские народы. Мы — социалистическая страна.

— Плохо же вы знаете своих братьев. Брежневу даже в голову не придет воспоминание о столетних связях и дружбе. То же с социализмом. (Достаточно вспомнить о процессе Сланского.) Для них социализм — ширма, чтоб сохранить власть. А вы расшатываете их власть.

— Может быть. Но не пойдут же советские солдаты против коммунистов и славян!

— А Венгрия? Для чего же они клевещут каждый день на КПЧ, если не для подготовки солдат и народа к нападению на «контрреволюционеров»?!

— Нет, это невозможно.

— А зачем наши танки стоят у границы?

— Я видел, когда переезжал границу. Они хотят запугать Дубчека, чтоб тот был сговорчивее.

Спор закончился ничем. Он слишком верил в слова «дружба» и «интернационализм». Я не верил ни одному слову наших вождей. А народ… Что он знает? Ему врут каждый день, он верит и не верит. Он верит тому, что «мы всех кормим; мы спасли чехов и словаков, поляков и болгар от немцев. А они, неблагодарные…», и не верит в честность тех, кто говорит ему это.

Даже в моей лаборатории я слышал слова:

— За что мы проливали кровь? Чтоб они отдали страну немцам?

— Господи, зачем же чехам и словакам отдавать свои земли ФРГ?

И это говорили люди, знавшие историю советской внешней политики.

Еще в мае, когда только появились первые признаки агрессивных намерений Брежнева, я решил написать для самиздата «Историю международной политики Сталина в изложении газеты «Правда»».

Я хотел составить последовательное изложение отношений с Англией, Францией, Германией, Польшей, Финляндией, Прибалтийскими республиками, Румынией и Китаем в цитатах из «Правды» с весны 39-го по июнь 1941 года. Цитаты эти я подавал без комментариев: они были достаточно красноречивы, т. к. читатель наперед знал, что все это закончится Отечественной войной.

Результаты моей подборки превзошли все ожидания.

Прежде всего сам способ изложения событий. Все нужное для подтверждения правильности политики СССР «Правда» излагала устами… буржуазных политиков и журналистов. Я догадывался, в чем тут дело, а приехав на Запад, утвердился в догадке.