На Кавказском фронте Первой мировой. Воспоминания капитана 155-го пехотного Кубинского полка.1914–1917

Ночью начал падать снег, который не переставал до утра. День 28 октября начался спокойно. Падавший снег не позволял далеко видеть, и артиллерия с обеих сторон принуждена была молчать. Передали по телефону следить внимательно за противником, так как он на участке кабардинцев пытался наступать, но был отбит. Подъехала офицерская кухня, каким-то чудом забравшись на высоты. Ничего в ней, кроме горячего кипятка, не было, но и этому я обрадовался. Приятно было глотнуть горячую жидкость после нескольких дней перерыва.

Часам к десяти снег перестал падать, погода начала проясняться. Я невольно подумал, что противник воспользуется этим. Действительно, влево от нас, по всей вероятности на участке бакинцев, началась канонада. Огонь усиливался, распространялся, и через полчаса мы все были под сильным огнем. С той же энергией отвечала наша артиллерия. Она, несомненно, своей работой облегчала положение пехоты, ведя целый день дуэль с артиллерией противника. За этот день мы пехоты противника не видели. Ясно было, что он огнем артиллерии подготавливал атаку. Судя же по мощности огня, можно было полагать, что против нас действовали солидные силы противника, а именно 11-й их корпус.

К вечеру огонь стих. Настала темная, холодная ночь. Разведкой в ночь на 29 октября выяснилось, что сторожевое охранение противника остановилось на той же линии, как в ночь на 28-е, то есть в трех-четырех верстах от нас. На участке правого фланга полка (1-й батальон) и против кабардинцев противник находился значительно ближе. Едва начало светать, как на самом левом фланге завязалась сильная перестрелка. К ружейному и пулеметному огню вскоре присоединился и артиллерийский огонь. Дело, очевидно, происходило на участке бакинцев, а может быть, и на левом фланге дербентцев. Спустя полчаса поднялся такой же огонь на нашем правом фланге в стык 1-го батальона и кабардинцев.

По телефону нас предупредили быть наготове, так как противник во многих местах перешел в наступление. Находящийся с утра в покое, наш участок (2-го батальона) стал обстреливаться артиллерийским огнем. Перевалив горку, я спустится в пулеметный окоп. Люди сидели в гнездах, устремив взоры вперед. День был сравнительно ясный, но глубокая лощина, лежащая перед окопами, была покрыта густым белым туманом. Шагов на 300–350 еще можно было видеть, но дальше ничего. Я приказал навести пулеметы на местные предметы и указал предел рассеивания каждому пулемету. Взяв карабин у одного из наводчиков, я также стал всматриваться вперед.

Противник немилосердно обстреливал нас, посылая непрерывно целые очереди снарядов. Горка, на которой расположились окопы 5-й и 6-й рот с пулеметами, особенно привлекала внимание неприятельских артиллеристов. Еще вчера совсем белая от снега – сегодня она была какого-то черно-бурого цвета от многочисленных воронок. Вблизи от меня что-то глухо взорвалось. Я почувствовал, что земля под ногами дрогнула, а затем я и люди были обсыпаны не то землей, не то грязью. По цепи передали, что граната угодила в окоп, двое у битых и несколько тяжело раненных. Но вот у дербентцев поднялся сильный огонь, затрещали мои пулеметы, что были в овраге. Я взглянул налево и увидел неясные в тумане человеческие фигуры. Часть из них попадала, остальные скрылись, но вскоре опять появились из тумана. Они быстро бежали на окопы и, сраженные, валились вблизи окопов.

– Ваше благородие, и на нас идут! – крикнул мне почти в ухо наводчик.

Я взглянул вперед себя и шагах в 300 увидел силуэт турецкого солдата. Очевидно, он, не видя нас, шел, не примеряясь к местности, держа винтовку наперевес с примкнутым штыком. За ним показались люди, число их из тумана росло. Они, еще не замечая нас, поднимались не спеша и довольно свободно. Я выстрелил, вслед за мной раздалось несколько выстрелов из винтовок, и заработали пулеметы. Первый упал, и за ним еще несколько человек, а оставшиеся невредимыми попятились назад и скрылись в тумане.

Я прекратил огонь. Но через несколько минут противник вновь показался. Их было значительно больше, и они быстро карабкались по крутизне, спешили приблизиться к нам. Нервно заработали винтовки, опять затарахтели пулеметы. Надо отдать противнику полную справедливость, он шел с полным презрением к смерти, стараясь ворваться к нам в окопы. Их осталось только половина, но и эта половина, дойдя до ста шагов, буквально расстреливаемая, не выдержала и повернула назад. Атака противника была отбита.

То же самое было сделано и на участке дербентцев. Не помню, какая их рота стояла рядом с нами, но мне не забыть ее блестящего поведения. Допустив противника до ста шагов, она прекратила огонь и бросилась в контратаку. Командующий ротой подпоручик Коренский, бросившись с обнаженной шашкой вперед, тяжело был ранен в голову и, не приходя в сознание, скончался в окопе (такой же смертью погиб его отец в Русско-японской войне). Своим предсмертным порывом этот герой-офицер воодушевил своих людей на подвиг.