На ходовом мостике

В те сентябрьские дни противник наступал в направлении Дальника. Бои не утихали на ближних подступах [100] к Одессе. Враг всеми силами стремился усилить мощь бомбовых ударов по находившимся в Одесском порту кораблям, и потому попытки вражеских бомбардировщиков прорваться к городу стали ежедневны. Ждать долго не пришлось и сегодня. Привычный звук сирены, возвещавший на базе о воздушной тревоге, был одновременно сигналом и нам. И вот слух привычно ловит стрельбу зенитных батарей на подступах к городу. Она все ближе и ближе. А с восточной части Одесского залива доносятся глухие раскаты артиллерийской стрельбы, горизонт застелило белым дымом - это наши корабли, обеспечивающие входы и выход в порт, ставят дымовые завесы, защищаясь от береговых батарей и авиации противника.

Всем непривычно в это время суток находиться в порту, тем более что погода который день хорошая, на небе ни облачка, на море штиль. И вот примерно в двух кабельтовых от нас на водной поверхности порта поднимаются три мутных всплеска воды и раздается оглушающий треск снарядов.

Стоящий рядом со мной на мостике старшина радиогруппы С. Н. Михайлов, глядя в сторону моря, говорит:

- Что-то застоялись в порту сегодня. Другие корабли еще с рассветом поуходили из базы. Не лучше ли самим стрелять, чем, стоя у стенки, ждать, пока тебя накроет.

Придется сказать Михайлову, что ждет «Незаможника» впереди.

- Отстрелялись мы пока, товарищ Михайлов. Вон Терещенко не успевает откачивать воду из трюмов и конопатить швы на нефтяных ямах.

- Неужели в Севастополь?

- В Севастополь, в док, другого выхода нет.

Да, раны, нанесенные кораблю, давали о себе знать постоянно. Но в последние дни, после активного маневрирования, несмотря на то, что за корпусом корабля велось систематическое наблюдение, осуществлялись поддерживающий ремонт и цементирование, герметизация корабля заметно ухудшилась, в нефтяные ямы попадала забортная вода, понизилась прочность килевой коробки, что снижало мореходные качества. Без ремонта с постановкой в док плавать больше нельзя. Нам не хотелось заранее тревожить людей предстоящим уходом из Одессы, тем более что еще утром 4 сентября командиру корабля [101] не было известно, когда следует уйти из Одессы и какое задание придется выполнить по пути.

Тем временем над городом завязались отчаянные воздушные бои между фашистскими истребителями «Хейн-кель-113» и нашими «ястребками» И-15 и И-16. «Хейнкели» имеют преимущество в маневренности - быстрее набирают высоту и сверху бросаются в атаку. Но наши летчики упорно не покидают охраняемую зону, навязывают противнику бой. Там, где нельзя взять силой, наши летчики берут ловкостью: один увлекает за собой вражескую машину, второй, изловчившись, атакует ее с фланга или заходит в хвост. Наши зенитчики пока молчат. А как хочется помочь огнем ребятам там, в воздухе!

Но ждать приходится недолго. Вслед за «хейнкелями» с юго-западной части моря показалась большая группа фашистских бомбардировщиков Ю-88. Как обычно, у Воронцовского маяка они рассредоточиваются по звеньям и заходят на бомбометание.

В базе стоит сплошной грохот от стрельбы сухопутных и корабельных батарей. Стреляет и наш «Незаможник». Стоим мы у мола кормой к Воронцовскому маяку - для наших зенитных пушек это выгодное направление. Мельком взглядываю на наши новые сорокапятки. Обе работают отлаженно, как часы. Жаль, конечно, что с усиленной противовоздушной обороной мало пришлось повоевать нашим зенитчикам - ведь каждый из них мечтает о сбитом вражеском самолете.

Вскоре к грохоту зенитной артиллерии примешиваются мощные разрывы авиабомб. В акватории порта вздымаются столбы грязной воды, бомбы, упавшие на берегу, вызывают пожары. Воздух перемешан с гарью, с берега тянутся клубы дыма и пыли. На суше, на море и в воздухе бой достигает высшего градуса накала. Неожиданно мы видим, как из стаи стервятников вываливается один Ю-88 и косо падает в воду.

- Туда тебе, гад, дорога! - кричит сигнальщик Вдов-Вовк, а его товарищи по вахте Ставица и Попов подхватывают крик дружным «ура».

Второй бомбардировщик задымил, но в море не упал, потянул на запад, оставляя в небе след дыма. Бой начал стихать. Сначала смолкли корабельные зенитные батареи, затем постепенно и береговые. Но долго еще в воздухе носится горький запах тола и артиллерийского пороха. [102]

Как только авианалет прекратился, Минаева вызвали в штаб базы. Вернулся он с известием, которого мы все ждали: командир отряда Вдовиченко приказал к 15-ти часам перейти к 25-му причалу, принять там сколько возможно ящиков с боеприпасами и с наступлением темноты идти в Севастополь для ремонта. На переходе будем конвоировать транспорт «Днепр».

В назначенное время мы ошвартовались у хорошо знакомого причала и начали погрузку боеприпасов. Разрывы вражеских снарядов то и дело напоминали, что чем быстрее загрузим корабль и отойдем от причала, заваленного штабелями ящиков с опасной начинкой, тем будет лучше для нас.