На ходовом мостике

Замечаю, что мебель, на которой только что сидели командиры, разбита в мелкие щепки. Поднимаюсь на верхнюю палубу. Да, так и есть. Носовое орудие № 1 выведено из строя, повреждено орудие № 2, осколками пробита палуба над кают-компанией и командирской каютой. Мельников находится здесь же. За минуту до взрыва он вышел из каюты. В эту ночь дежурил по кораблю начальник службы снабжения В. З. Пасенчук. Время от времени он входил в каюту Мельникова и докладывал об обстреле базы и местах падения снарядов. Когда снаряды начали рваться рядом с нашей стоянкой, Пасенчук попросил разрешения у командира сыграть боевую тревогу. Однако Мельников не спешил, поскольку местонахождение батареи противника неизвестно, следовательно ответить своим огнем мы не можем, а вот личный состав верхних боевых постов может пострадать от осколков. Наконец, Мельников решил подняться наверх, чтобы самому разобраться в обстановке. Подымись он на несколько мгновений позже, не миновать беды - осколком снаряда пробило переборку в самом изголовье койки. К счастью, никто не пострадал. Даже находившийся в момент попадания снаряда с противоположной стороны броневого щита краснофлотец Мишкин отделался несколькими дырами на брюках, не получив ни единой царапины.

Однако после этого ночного происшествия лидер «Харьков» пришлось переводить в Корабельную бухту к артиллерийским мастерским для устранения повреждений.

Пока рабочие артмастерских ремонтировали орудия № 1 и № 2, лидер продолжал вести огонь из кормовых орудий по скоплению войск противника в районе Мамашей и Бельбекской долины, а также дважды участвовал в отражении налетов вражеской авиации.

К вечеру 6 декабря ремонт был закончен, мы перешли к Угольной пристани и стреляли уже из всех орудий. В течение следующих пяти суток, меняя места стоянок, лидер «Харьков» вел огонь по войскам и боевой технике противника. Чаще всего стреляли по пунктам Алсу, Дуван-кой, Аджи-Булат и по площадям в Мамашайской и Бельбекской долинах. Казалось, что все вокруг навечно пропахло порохом: тело, одежда, помещения. На корабле так привыкли громко разговаривать, что продолжали кричать даже тогда, когда наступало относительное затишье. [137]

11 декабря командир корабля сообщил личному составу лидера, что поставленную боевую задачу «Харьков» выполнил и с наступлением темноты мы уходим снова в Новороссийск. С нами пойдет командующий военно-воздушными силами Черноморского флота генерал-майор Н. А. Остряков.

Мы уходили из родного Севастополя с надеждой на скорое возвращение.

Декабрьский прорыв

Причину срочного вызова лидера «Харьков» в Туапсе 20 декабря мы узнали, как только ошвартовались. К причалу подъехала легковая машина начальника штаба Черноморского флота контр-адмирала И. Д. Елисеева. Он быстро взбежал по сходне и немедленно отправился с Мельниковым в каюту. Пробыли они там не более десяти минут, и, как только Елисеев ушел, Мельников сообщил о распоряжении начальника штаба: на «Харьков» прибудет 4-й батальон 9-й бригады морской пехоты, который необходимо срочно доставить в Севастополь. И уточнил:

- Противник начал второй штурм города. За последние трое суток положение Севастопольского оборонительного района резко ухудшилось. Есть новая директива Ставки. Главная задача Черноморского флота на сегодняшний день - удержать Севастополь. Наше возвращение туда - одна из срочных мер по оказанию помощи обороне. Сейчас из Новороссийска перебрасывается 79-я бригада морской пехоты на крейсерах «Красный Крым», «Красный Кавказ», на эсминцах «Бодрый» и «Незаможник». Мы присоединимся к отряду по пути. И учтите: прогноз погоды не обещает ничего хорошего. Все должно быть предусмотрено на случай шторма.

Когда Мельников говорил вот так, как сейчас, - кратко, сухо, жмурясь, - значит, он предчувствовал сложность боевого задания. Ни один поход в Севастополь не давался кораблям легко. Но в условиях новой активизации боевых действий противника, предштормовой погоды, в атмосфере срочности и решительности принимаемых мер наш поход обещал быть особенно сложным. На войне быстро вырабатывается интуиция на предстоящие трудности. [138]