На хую

– А я этого вовсе и не утверждал. Многие из них покрепче вас верили в лучшее будущее, в доброе начало в человеке, и за это лучшее будущее, за это доброе начало рубили шашкой человека пополам и расстреливали в затылок. Вспомните: «Вперед заре навстречу, Товарищи в борьбе! Штыками и картечью Проложим путь себе». Вот и верили, вот и прокладывали. А просчитать все последствия своей благородной борьбы не удосужились. Они искренне считали, что одной благородной веры вполне достаточно, и вовсе ни к чему все продумывать и просчитывать – это унижает человека, – тут философ очень фамильярно и весело подмигнул мне, а затем мрачно ухмыльнулся. Казалось, что подмигнул мне один человек, а ухмыльнулся – совсем другой.

Внутри у меня что-то оборвалось и как-бы похолодело:

– Вы хотите сказать, что вера в человека может уничтожить человека вместо того, чтобы его возвысить?

– Да, голубчик мой, именно это я и хочу сказать. Верить, бесценный вы мой, надо в Бога. Или не верить ни во что и сомневаться во всем, как я. А верить в человека – опасно. Человек – существо несовершенное, и его надлежить всячески обуздывать и смирять. А делать это можно либо устрашая человека Божьй карой, либо просчитывая результаты его возможных великих деяний и предотвращая оные хорошо обоснованными мрачными прогнозами и непременно делая эти прогнозы достоянием гласности. Вы – оптимист и альтруист, и вы хотите, чтобы всем когда-нибудь стало лучше. А я – циник, эгоист и реалист. Я хочу, чтобы мне сейчас было хорошо, или по крайней мере, не очень плохо. Вы хотите, чтобы всем было лучше любой ценой, а я хочу в первую очередь уцелеть сам и не сделать хуже себе, а значит и другим. Потому что очень трудно устроиться хорошо там, где всем или почти всем – плохо.

– Я не хочу, чтобы стало лучше любой ценой, вы меня неверно поняли, – я говорил эти слова, и мне казалось, что это говорю не я, а кто-то чужой говорит вместо меня. Чувство уверенности и душевного комфорта внезапно меня покинуло, – Я принципиально против насилия, – вытолкнул я из себя чьи-то чужие слова, злясь, что не могу придумать своих, более подходящих для ситуации.

– Хорошо, вы верите в человека и при этом вы против насилия. А другие тоже верят в человека, и они – за насилие. И они вас живенько поставят к стеночке рядом со мной, за то что вы не верите в насилие и не хотите с ними сотрудничать. И вы, голубчик, со всей вашей верой их не переубедите и не остановите. Словами таких людей не остановишь, тут более крутые меры нужны. А останавливать их необходимо постоянно. Они все время копошатся под полом и ждут своего часа, чтобы вылезти. Но останавливать их – это не ваша работа. Вы – идеалист-любитель. Поэтому живите спокойно и доверьте эту грязную и мерзкую работу профессионалам. Они лучше вас знают, как возиться с человеческим дерьмом, а вы этого не знаете. Вы ведь ни за что не употребите по отношению к человеку слово «дерьмо». Даже к террористу, на счету которого сотни жертв. Если вы против насилия, то для вас любой человек – это величайшая ценность. Для вас начать относиться к одному единственному человеку как к дерьму – это все равно что начать относиться как к дерьму ко всем людям. Это ведь все идет от абстрактного мышления, голубчик мой. Вы выдумали себе какого-то абстрактного человека и упиваетесь этим образом, который «звучит гордо». А его нет на свете, этого вашего абстрактного человека, этой вашей высшей ценности. Он – миф! Есть конкретные люди, и все они разные, и одни из них дерьмо, а другие – нет. Точнее, одни из них в большей степени дерьмо, а другие – в меньшей. И задача профессионала – это не облагородить человека, не вести его к великим идеалам, которых не существует вовсе; его задача – всего лишь минимизировать количество совокупного дерьма, циркулирующего в душах населения. Все очень просто, как канализация. А вам, сладчайший мой, конечно больно это слушать, потому что эта точка зрения режет ваши нежные уши и ломает ваши нежные, трепетные идеалы. Вон вы уже и пальчики к ушам поднесли, сейчас их закупорите, чтобы моих зловредных речей не слышать.

– Возможно, вы правы, – сказал я, с усилием опустив руки, – возможно вы трижды правы. Но вы, вероятно, просто духовно сильнее меня, приспособленнее меня, вы можете все это знать, а я предпочел бы просто этого не знать и об этом не думать. Мне так легче жить. Вы можете жить и принимать реальность, в которой вы живете, а меня ваша правда губит. Я могу жить только пока надеюсь на лучшее. Хотите меня убить – ну тогда вещайте дальше.