На хуторе

Темнело медленно, и вроде менялась погода. В закатной стороне низкие пепельные облака шли на юг, а над ними летучий небесный дым багряными клубами мчался к северу, к северу. А над хутором стояло чистое небо, с ясной вечерней зеленью.

Хурдин собирался в гости. Из привезенного, московского, набрал он конфет, печенья, пачку халвы, коробку фломастеров взял, детскую книжку и попросил мать:

– Ты бы собрала чего-нибудь. К мальчику я хочу сходить, к Сереже. Сметаны, что ль, молочка… вареники там остались, давай отнесу. Только подогреть надо.

– Сами они подогреют, у них газ. А чего ты к ним?

– Да поглядеть. Одни живут… И вы к ним как-то относитесь… Не по-людски.

– А мы чего… Мы ничего…

– Вот то-то и оно, что ничего, – попенял Хурдин сдержанно.

Но мать его поняла.

– Сынок, сынок… Нас самих бы кто пожалел. А уж об них нехай начальство горится.

– Что начальство. Вы бы сами, пока отца-матери нет…

– Такого отца век бы не было. Они хоть вздохнули без него. Пропил их вплоть до подушек. Подушками по хутору торговал.

– И брали?

– Люди на все идут.

– Да… – покачал головой Хурдин.

Гостинцы сложил он в сумку и пошел. Улица хутора была пуста. Хаты светились вечерними огнями. Дом мальчика сиял незатворенными окошками. Хурдин вошел в распахнутые ворота, поднялся на крыльцо, постучал.

– Кто там?! Входите, открыто! – крикнул мальчик и сам выскочил в коридор. – Это вы? – в растерянности замер он в светлом дверном проеме, а затем отступил. – Заходите.

Пузатая лампочка сияла под потолком, освещая пустую комнату. Глаза Хурдина, так привыкшие к иному убранству, шарили по голым стенам, словно чего-то искали. Но что найти он мог?.. Стол да две табуретки, кровать-раскладушка с выгоревшим брезентом.

– В гости к вам решил зайти, – объяснил Хурдин. – Одному скучно, знакомых нет.

– Проходите.

Мальчик был в том же застиранном костюмчике, зато сестренка его разгуливала босая и, считай, голышом.

– Платье с нее еле стянул, – объяснил мальчик. – Постирать.

– Мой патье, – указала сестренка на бордовую свою гордость, что сушилась здесь же. – Ка-асивое.

– Красивое, – подтвердил Хурдин.

Сев посреди комнаты на табурет, он поставил сумку и сказал мальчику:

– Я тут принес… Вареников поешьте. Хорошие.

– Мы ужинали, – ответил мальчик.

– Ну, потом, завтра… – Хурдину было неловко. Он сумку раскрыл. – Тут вот… Тут конфеты, книжку, может, почитаешь.

– Ки-ижка? – бросилась девочка к Хурдину и замерла, увидев в руках его красивую книжку с картинкою на обложке. – Мой ки-ижка? – подняла она молящие глаза.

И Хурдин ее успокоил:

– Тебе, тебе!

Девочка, прижав книгу к груди, на мгновение замерла, а потом затопотила вокруг стола:

– Мой ки-ижка, мой.

– Так книжки любит, – оправдал ее брат, провожая взглядом.

Кастрюльку с варениками он убрал за печку, к сладостям отнесся сдержанно, сказав: «Ленка погрызет», на яркую коробку с фломастерами глядел недоуменно, потом спросил:

– Карандаши?

– Фломастеры, – объяснил Хурдин. – Тоже рисовать. Давай бумагу.

И на принесенном листе почеркал фломастером.

Мальчик заметно крепился, но сдержать своего волнения не мог. Он провел синюю линию, а рядом зеленую, потом быстро нарисовал красный трактор и в небе солнце и синие облака. С трудом остановился и глянул на Хурдина с такой откровенной радостью, что Хурдину стало не по себе.

– Здорово! Лучше карандашей, – проговорил мальчик. – Спасибо. Дорогие, наверно.

– Да ничего, что ты… В городе сейчас все такими рисуют.

– У нас нет.

Между тем девочка, положив на кровать книжку, осторожно листала ее, негромко бормоча:

– Ехали медведи, на ве-исипеде. А за ними кот, задом напе-ёт.

– Она что, читает? – удивился Хурдин.

– Да нет, это так… – усмехнулся мальчик.

– Читаю ки-ижку, – услыхав его, снова сказала сестра. – Мой ки-ижка.

– Читаешь, читаешь, молодец!

Мальчик с фломастерами не мог расстаться, он перебирал их, яркую коробку трогал и говорил:

– Я буду не всегда ими. А когда чего-нибудь хорошее, чего-нибудь главное нарисовать. В школе. А может, и так. Школа ведь не скоро.

Увидев, что мальчик оттаял и уже не дичится его, Хурдин сказал:

– Вы, может, поедите вареники, они еще теплые? Пока свежие, а?

– Поедим, – улыбнулся мальчик. – Ленка! Вареники будем есть?

– Ва-еники будем… – согласно повторила девочка.

– Сейчас разогрею на сковороде.

Оставив фломастеры и бумагу, мальчик метнулся к печке, а потом в коридор, где газовая плита стояла, и через пять минут уже шкворчали на столе вареники, тонущие в масляной и каймачной жиже.

Ели ребята хорошо.

– Мы кашу все варим, – рассказывал мальчик.

– Са-адкую, – прижмурилась сестренка.

– Вареники, конечно, лучше, – похвалил он и, подумав, добавил: – Вот мамка придет, напишет заявление, колхоз нам корову продаст, в рассрочку.

– А прокормите?

– Прокормим. Косить еще долго можно, все лето. Будем кормить. Нам молоко нужное. – объяснил он. – Малышам. С молоком они не будут болеть.