На кладбище Невинных (СИ)

— Зачем ты… чего…  — Камиль с трудом сел на диване. — Что тебе надо? — наконец вполне внятно произнёс он.

Жоэлю был неприятен этот опустившийся человек, но сейчас было не до собственных ощущений.

— Как я понял, ты не оставил своих дьявольских экспериментов? Это ты тот Сатана, что выманивал девиц из домов?

На лице Камиля, отяжелевшем и потемневшем, появилась ироничная улыбка.

— Я говорил тебе, дураку, я не каннибал.

— А я и не говорил, что ты один.

Лицо д'Авранжа, однако, не изменилось.

— Ты несёшь вздор.

— Стефани слышит голос… тот же, что слышала и Мари. Это делаешь ты, не понимаю, как, но это делаешь ты, — де Сен-Северен вгляделся в лицо Камиля.

— Ты несёшь вздор.

— Вздор? И тебе не жаль сестру?

— Ты несёшь вздор.

Д'Авранж был непробиваем, при этом, как заметил аббат, он странно напрягся, уставившись на Жоэля всё более тяжелеющими глазами. Сен-Северен поморщился: ему показалось, что запах рвоты усилился, к тому же запахло клопами и Бог весть откуда потянуло склепом. В этом доме вообще пахло странно — тайнами старого города, кабинетом алхимика с его ртутными опытами, городской канализацией, возможно, много лет назад здесь кого-то убили, а, возможно, пытались изобрести новый сыр, да и забыли заплесневевшее изобретение в подвале. Слишком сложный запах. Аббат с гневом взглянул на Камиля и начал обмахиваться ладонью, как веером.

— Силы небесные, чем это смердит у тебя, во имя всего святого?

Странно, но абсолютно безразличный к предшествующим обвинениям де Сен-Северена, совершенно равнодушный к любым его словам, теперь д'Авранж неожиданно взъярился. Аббат с изумлением смотрел на налившиеся багровым пламенем глаза Камиля, на его злобно обнажившиеся клыки и нервно трясущиеся руки. Теперь он был подлинно безобразен.

— Смердит?! Как ты смеешь? Как ты смеешь?

Жоэль подумал, что от чрезмерных возлияний его собеседник, видимо, тронулся умом. О чём он?

— Я спросил, чем воняет у тебя так гадостно, только и всего! — Он повысил голос, опасаясь, что Камиль просто не расслышал его. — То ли крыса под полом сдохла, то ли у кухарки яйца протухли. Да что с тобой, сумасшедший? — он торопливо отодвинулся от наступавшего на него пьянчуги, спешно вытащив из сапога кнут. Не хватало ещё сцепиться с этим смердящим существом, брызжущим слюной и явно умалишённым. — Может, повязать этого сумасшедшего и свезти к доктору? — На своё несчастье отец Жоэль подумал это вслух.

Здесь уместно сказать, что сам аббат, человек подлинно смиренный, прекрасно сознавал своё духовное несовершенство, понимая, насколько мало соответствует тем высоким образцам Царственного Священства, людей Божьих, взятых в удел, о коих неоднократно читал в житиях. Те Отцы были в его понимании людьми, настолько пребывающими в Духе, что всё земное для них теряло смысл. Они, ходившие всю жизнь в одной полуистлевшей на их плечах рясе, всегда были для него немым укором. Сам де Сен-Северен, необычайно, даже болезненно чувствительный к дурным запахам, был наиопрятнейшим чистюлей, купавшимся трижды в неделю зимой, и семикратно — летом. Сейчас Камиль вызывал в нём откровенную гадливость.

На д'Авранжа меж тем было страшно смотреть, настолько побагровело его лицо.

— Не может быть… ведь не может…

Аббат начал подлинно опасаться за здоровье бывшего сокурсника. Ведь удар сейчас хватит, ей-Богу!

— Да чего не может быть-то? — изумлённо вопросил он.

Тут, однако, Камиль д'Авранж столь же неожиданно успокоился, сколь внезапно до этого взъярился. Он сел на диван, как невольно заметил де Сен-Северен, именно на то место, которое до этого испачкал рвотой, и лениво проговорил:

— Так, стало быть, на основании той детской истории ты заподозрил меня в убийствах? — Он высокомерно усмехнулся, и Жоэля почему-то пробрал мороз. — Так вот запомни, это всё вздор. Выкинь из головы дурацкие подозрения, слышишь? Я не убийца и не каннибал. Подержать в объятьях трепыхающуюся юную красотку — это, чего скрывать, мне в удовольствие, но всё остальное… Я люблю кровь девиц… но после — она и даром мне не нужна.

— Я готов тнбе поверить, но ты должен понять, что следующей жертвой Сатаны будет Стефани.

Аббат удивился: его слова не произвели на Камиля никакого впечатления. Напротив, он зло усмехнулся.

— Когда-то я сделал твою невесту своей любовницей, а теперь ты сделал мою сестричку своей дочуркой? Ты, надо сказать, быстро натаскал её — и теперь она воротит носик от братца, вынянчившего её. Теперь я для неё — надменный блудник и богоборец-вольтерьянец. — Он направил дула глаз на Сен-Северена. — Я это вынес. Но она кое-что добавила… Ну да ладно.

Аббат всё понял.

— Ты из-за этого напился?

— Ты несёшь вздор, — зло полыхнул глазами д'Авранж, — что мне всё это?

Аббат понял, что броню лжи д'Авранжа ему не пробить. Глупо было говорить с этим человеком, глупо было и оставаться в этом зловонном склепе: отец Жоэль боялся, что сутана провоняет дурным запахом.