На кончиках пальцев (СИ)

— Я ведь уже объяснил вам, почтенный Гораций, что нам важно понимать, какие чары наложены на собственность, которая напрямую граничит с территорией, на которой будут содержаться задержанные для дальнейших административных процедур подозреваемые…

Голос мужчины был бесцветным и безэмоциональным. Но когда Гарри подошел ближе к мужчине, он понял, просто понял, что только что раскрыл личность того самого анонима, что слал ему послания из министерства.

— Профессор, мы пришли к вам за помощью. Но возможно, та информация, которую вы нам сообщите, также окажется полезной и мистеру Диггори. Нас интересуют Пространственные чары, что вы использовали в Хогвартсе на рождественской вечеринке. — Поттер говорил сухо, вежливо и немного отстраненно, словно боясь показать свой острый интерес к этой теме. Словно помнил, что стоит Слизнорту нащупать выгоду, он никогда не отдаст информацию задешево.

— О! Надо же! Я и не думал, что такие элементарные вещи могут быть полезными правительству…

— Не стоит лукавить, Гораций. Вы же понимаете, о чем мы тут говорим! — выдвинулся вперед волшебник в министреской мантии, доходчиво демонстрируя, что игры здесь вести никто не намерен. — Пространственные чары могут быть крайне нестабильны, и…

— И еще, профессор, вы ведь не станете скромничать: то были совсем не простые чары Расширения пространства. Та защита, которой вы заботливо окружили своих студентов, может помочь сотням, тысячам волшебников избежать опасности! — Гермиона, как всегда, нашла нужный рычаг, чтобы надавить на мужчину и направить его в нужное русло.

— Вы всегда отличались очень острым умом, мисс Грейнджер! — зарделся Слизнорт и важно кивнул: — Вы безусловно правы, это непростые чары… Во всех смыслах! — он поднял указательный палец вверх, привлекая внимание, как на одной из своих лекций. — Это заклинание я изучал досконально, когда имел возможность сотрудничать со своими европейскими коллегами, еще в начале века…

Его монолог был долог и полон патетики. И все же, покидая дом профессора, Гарри был полон надежд. Профессор Линкмор и Гермиона поняли всё, что объяснял Слизнорт, а ещё задали крайне важные уточняющие вопросы, которые заставили мистера Диггори на мгновение проявить заинтересованность и незаметно кивнуть Поттеру в знак того, что им есть о чём побеседовать. Поэтому, спустившись с небольшого крыльца, парень замешкался.

— Гермиона… Мне нужна минута, ты проведёшь профессора на Гриммо?

Умница без слов поняла, о чём Гарри собрался разговаривать с отцом Седрика, но её догадки были только наполовину верными. Она кивнула и исчезла в аппарации, а волшебник неловко начал:

— Мистер Диггори, мне так жаль, я…

— Не нужно, мистер Поттер, в этом нет нужды… Моего сына убил Волдеморт. А вы убили его. Он отомщён, как и все те, чьи судьбы он загубил.

Мужчина звучал глухо, устало, и каждое его слово было пропитано застарелой болью. Такой, которая никогда не уйдёт.

— Почему? — в этом вопросе было ещё с десяток невысказанных, но озвучивать их было не нужно.

— Вам не поверили тогда, — Глаза мистера Диггори закрылись, а лоб испещрили глубокие складки. — Вы… — он задохнулся, не в силах продолжать, но Гарри чувствовал, что ему нужно лишь немного времени, и он выскажет то, что болело годами. — Твои глаза были такими испуганными. Ты держал его за руку, и взгляд был наполнен горем и решимостью, отчаянием. Не за себя, за него. Но тебе никто не поверил. И я… И я не поверил. Я принял сторону власти, решив, что… Подумав, что… Возложив всю вину на тебя, Гарри. Так было легче. Какое-то время. Но потом стали случаться разные вещи… И винить тебя больше не выходило. И я понял, что должен что-то делать. Как-то спасти тебя, как-то помочь…

Волшебник открыл глаза и с горечью поглядел прямо в поттеровские. И скупо усмехнулся.

— Да вот только помощь моя тебе понадобилась только сейчас. Шеклболт неплохой Министр. Но у всех всегда есть свои собственные цели. И ты неплохо его зажал своим интервью. А я подумал, что, возможно, это мой единственный шанс оплатить тебе за то, что ты вернул мне тело моего Седрика.

Молчание было долгим. Слова застряли у Гарри в горле сухим песком, а мужчина сказал все, что хотел. Но неожиданно он спросил:

— Зачем тебе Малфои, Гарри? Долг жизни — веское основание, и я не знаю тебя так уж хорошо… Если вообще знаю… Но мне кажется, что здесь есть что-то ещё…

И Поттер, не зная, зачем, просто выложил то, что скреблось разъярённым кошаком на сердце.

— Я люблю Драко. И не знаю, как жить без него. Хотя, лучше уж без него рядом, но чтоб он был в порядке, счастлив… Чтоб только был жив…

— Неожиданно. Но… Сердцу не прикажешь. Ты заслужил быть счастливым, Гарри. Больше нас всех. Потому что мы могли сделать больше. Мы могли этого не допустить. Но не стали. Из-за страха, или денег, или других наших слабостей… Мы в долгу у тебя. Все мы могли бы признать этот долг жизни перед тобой. Но тебе нужно не это. И этим ты лучше всех нас.

Они снова замолчали, и теперь эта тишина давила, звенела в ушах, неспокойная и душная.