На корабле полдень

Рванула в мозгу картинка-воспоминание: полутьма, густой холодный ливень, вода, похожая на желе, вода аномальной реки, и сильные, прокачанные эспандером пальцы, которые тянут меня на борт катамарана.

Вокруг стреляют, кричат от боли, сквернословят на фарси…

А он достает нож и собирается меня зарезать, приняв за офицера клонской разведки…

Да не вышло! Пуля, выпущенная бойцом народного кавполка, снесла ножу лезвие…

И вот, заглянув в свое сердце, я понял, что не держу на него зла. На всех держать — души не хватит.

Я уверенно пожал Сержанту руку.

Да-да, ту самую, с прокачанными пальцами. Прикосновения людей меняются еще меньше, чем сами люди.

Глава 10. Судьба человека

Август, 2622 г.

Лиловая Башня

Планета Глагол, система Шиватир

Я сидел на диване и разглядывал потолок, на который декоратор не пожалел позолоты, лазури и барельефов.

Теперь я и трое моих орлов из эскадрильи И-02 находились в Лиловой Башне. Дофинова и Пака я попросил пока оставаться в воздухе. На всякий случай.

Не знаю, чем угощали Цапко, Лобановского и Княжина (вафлями? ничем?), но меня потчевали сладковатым травяным чаем, в котором плавали лепестки неведомых цветов. А еще… российскими конфетами «Трюфель»! Старыми, подсохшими, но сохранившими некую ностальгическую прелесть.

На разговоре тет-а-тет настояла принимающая сторона. То есть Сержант.

Раскусывая третий по счету трюфель, я искоса глядел в широкую спину Сержанта, обтянутую черной армейской курткой с вместительными карманами на груди. Я ожидал, пока тот окончит отдавать указания через терминал, и вернется к нашей беседе.

Сержант оказался на удивление открытым человеком и уже успел поведать мне основные вехи своей биографии.

Да, он был самым настоящим сержантом, хотя и не простым — а госбезопасности.

И в далеком 2619 году он… попал на Глагол.

Вы можете себе представить, а? Все мы, не исключая даже академика Двинского и покойного спецуполномоченного Индрика (вроде как допущенного к самым жгучим тайнам государства), были уверены, что никто во всей России до 2622 года про Глагол не знал!

Но вот, оказывается, за три года до этого на Глаголе побывал Сержант! В миру — Борис Борисович Шеницын.

* * *

2619 год.

Между Конкордией и Объединенными Нациями — мир и дружба. Период особенно плодотворного и легкомысленного сосуществования двух систем, злые языки называли его грубоватым «сосу-сосу».

Конкордия и Объединенные Нации вместе осваивают дальнее Внеземелье. Репортажи про трудности, неизбежные потери и жертвенную взаимовыручку по каждому каналу визора.

Конкордия и Объединенные Нации объявили десятилетия борьбы с вирусными заболеваниями. Тысяча биотехнологов из Конкордии едут в Объединенные Нации. Тысяча наших — к ним.

Болезни, косившие колонии целыми планетами, уходят в небытие одна за другой. Помолвки. Салюты. Слезы счастья. На Красной Площади школьники хором поют персидскую народную песню «А у девушки из Шираза косы как реки…»

И вот, оказывается, в деятельной эйфории совместного звездостроительства две системы решили неприметно обменяться секретными сведениями в области аномальной астрофизики.

Мы им показали Раулисферу.

Они охренели (там есть от чего охренеть). А в ответ показали нам Глагол.

Ну то есть как «показали»…

Координат и названия системы — не раскрыли. Сказали, в общих словах, что есть одна удивительная планета. И пообещали, что провезут одну нашу маленькую экспедицию без собственных измерительных приборов по пятидневному маршруту, проложенному, по уверениям конкордианской стороны, «по безопасным местам».

Состав предполагаемой экспедиции тоже был четко обозначен Конкордией: двое ученых, двое офицеров ГАБ и двое кого угодно.

Насчет того, кем должны быть эти «кто угодно», в ГАБ спорили почти месяц.

То есть всем было понятно, что эти двое тоже будут офицерами ГАБ. Но какой именно породы?

В итоге победил здоровый прагматизм.

Взяли одного водителя с хорошей стрелковой и общефизической подготовкой (им оказался Борис Борисович Шеницын, то есть Сержант). И одного опасно близкого к гениальности астронома, чуть ли не со школы числящегося в штате ГАБ. (Естественно, наши не оставляли надежд, что гений определит местоположение Глагола по рисунку созвездий и туманностей на ночном небе планеты.)

Конкордианская сторона очень гордилась Глаголом, исследования которого только набирали размах. И в то же время страшно переживала за безопасность нашей делегации. Мало ли какие напасти!

Но наши повели себя спесиво.

От охраны отказались, от проводников — и подавно. Попросили только карту местности и обучающие материалы. Надо ли говорить, что полученное от клонов досье изобиловало неуместной поэзией и, как это частенько случалось у наших братьев по Великорасе, было преступно хаотическими?

В общем, когда Шеницын вез пятерых умников во вверенном ему вездеходе, его важные пассажиры смотрели на чудеса Глагола во все глаза и разве что не повизгивали от экстаза — это как если бы зоолог, никогда не видевший льва или жирафа, вдруг попал на сафари в Кению.