На корабле полдень

– Бьем по каждому четырехракетным залпом! – приказал я. – А там видно будет…

На сей раз озорных комментариев не последовало вовсе. Да оно и понятно – счет времени шел на секунды.

Из центрального отсека моего «Орлана» вывалились ракеты «Гюрза» и с немым остервенением унеслись к ближайшей цели.

Зная цену каждому мгновению при перехвате вражеских ударных флуггеров, я немедленно переключил свое внимание на визир полуавтоматического наведения башенных пушек Г-85.

Если бы мы атаковали вражеские танки, то тумблер выбора боеприпасов был бы установлен в положение «бронебойные». Но поскольку речь шла о космических целях, я предпочел осколочные с установкой на дистанционный подрыв.

Мы недостаточно хорошо знали особенности комтуров. Но действовать надо было так, словно перед нами – тяжелые конкордианские «Гэдиры», утыканные огневыми точками самообороны, как еж – иглами.

Поэтому я, выдохнув в эфир «Маневр уклонения!», пошел вправо-вниз с хаотичным кувырканьем, в наивной надежде сбить с толку два-три из восьми мозгов пилота ягну…

Да, я не ошибся. Комтуры располагали плазменными пушками – для самообороны.

И я снова же не ошибся, когда счел свое кувыркание нелепым…

«Мой» комтур, схлопотав ведер этак двадцать разнокалиберных убойных элементов из голов «Гюрзы» и потеряв всю подвеску с пенетраторами, все же дотянулся до меня из могилы.

Канареечно-желтое плазменное пламя жадно облизало борта моего флуггера и поцеловало взасос тангажные дюзы. И хотя терморегуляция в моем скафандре «Гранит-3» была выше всяких похвал, мне почудилось со всей явственностью, что воздух в кабине нагрелся за одну секунду градусов на двести.

«Если есть цыпленок табака, почему бы не быть орлану табака», – печально подумал я.

– Ну погоди, гад, – прошипел я, стараясь не слушать, как громко и часто стучит мое сердце.

Я кое-как стабилизировал машину.

Повернув голову, захватил врага интерактивным нашлемным прицелом.

Башня со спаркой 85-мм орудий с изумительной легкостью развернулась почти строго в зенит и немедленно выплюнула десяток увесистых снарядов.

Получи, аспид!

Усвоить еще пять ведер осколков комтур просто не смог. И он взорвался – неожиданно бурно, разбрызгивая алые и бело-синие струи огня, сияющие всеми цветами лоскуты плазмы и зловеще мерцающие звезды…

В общей сложности мы сбили пятерых.

Куда запропастился шестой, я вообще не понял – может, комтуры научились невозможному и он упорхнул в Х-матрицу? Со скоростью драпа?

А еще три ушли компактной группой куда-то вбок.

Преследовать троицу мы не стали. Наоборот, на полной тяге устремились в противоположном направлении, где лежала расчетная точка рандеву с «Эрваном Махерзадом».

Собственных потерь у нас пока не было.

Хотя почти все мои орлы заявили о различных повреждениях, в моей фронтовой системе оценок все это называлось «отделаться легким испугом».

С прикрывавшей нас «Андромедой» и подавно все было в порядке, ведь от нее не требовалось врубаться в гущу осатаневших врагов и поливать их в упор пушечными очередями.

«Асмодей» Булгарина вообще благоразумно занырнул под защитное поле клонского звездолета и уже оттуда слал нам ободряющие радиоприветы.

К слову, когда мы сблизились с «Эрваном Махерзадом» до устойчивого визуального контакта, мы с изумлением обнаружили, что под брюхом корабля, как рыбы-лоцманы близ акулы, деловито вьются… наши «Горынычи»!

Да-да, самые обычные РОК-14. Старички-ветераны одной галактической войны и теперь уже двух ксеноконфликтов. А на вертикальном оперении ближайшего к нам «Горыныча» скалит голодные зубы серый волчара – эмблема 12-го отдельного авиакрыла!

Но самое важное заключалось не в том, кто это были. А в том, что они делали.

Истребители, пользуясь прикрытием великолепного щита клонского линкора-авианосца, отбивались от наседающих корветов ягну ракетами и очередями подвесных твердотельных пушек «Ирис»!

Теперь секрет злостной неубиенности «Эрвана Махерзада» стал как-то попонятнее.

Впрочем, космос вокруг авианосца все равно был напоен смертью. Потоки антиматерии обрушивались на ненавистных хомо сапиенсов со всех сторон. И на спасительную посадочную глиссаду надо было еще как-то выйти!

– Не расслабляемся! – потребовал я громко. – Сергей, мы с тобой должны прикрыть «горбатого» и наших.

– Так точно, – без энтузиазма отозвался Цапко.

В принципе, я мог бы этого и не говорить – Сергей всегда понимал меня с полуслова.

Мы с ним зашли на «Эрван Махерзад» с кормовых углов. Но вместо того, чтобы войти в посадочную глиссаду, выровняли с кораблем скорость до сантиметров в секунду и, временно заглушив маршевые, развернулись носом в заднюю полусферу корабля.

Таким образом, «Андромеде-Е» и четверке моих подчиненных предстояло проскользнуть точно посередке между нами с Серегой.

К счастью, снизу нас подпирала целая эскадрилья местных «Горынычей» из 12-го ОАКР.

Оно и понятно. Ведь всякий командир больше всего боится за свою задницу, то есть за корму, в которой размещены дюзы маршевых.