На корабле утро

На подъемах нагруженный выше крыши «Тарпан» начинал надсадно завывать нагнетателями системы охлаждения. Механик-водитель сосредоточенно молчал, из чего я делал вывод, что видал он дороги и получше. И в самом деле: достаточно нам было сейчас упереться в незапланированную каменную стенку высотой метра два – и путешествие можно считать оконченным…

Мы прошли пятый маршрутный узел.

Следующим был предварительный рубеж развертывания, от которого нас отделяли всего-то полкилометра тех же валунов.

Согласно полученной от Бондаровича сигнальной таблице, мы передали на орбиту код «Елабуга».

В отличие от «Анадыря», это было совершенно безобидное кодовое слово, которое означало «всё в порядке, приближаюсь к предварительному рубежу». В ответ с борта одного из беспилотных зондов мы услышали два такта «Прощания славянки».

Это означало: «Вас поняли, спасибо».

И я совсем уж было расслабился, когда заверещал зуммер тревожного предупреждения. На тактическом экране появились две отметки воздушных целей.

Они шли на предельно малой высоте, обнаружить их техническими средствами «Тарпанов» мы никак не могли. Информация о них поступила по каналам внешнего целеуказания – то есть от все тех же беспилотников.

– Воздушная тревога! – скомандовал я. – Всем машинам – увеличить скорость!

Наш двигатель заревел с какой-то просто адской мощью.

Два других «Тарпана» тоже рванули будь здоров.

Мои пальцы впились в рукояти управления вооружением.

Я развернул зенитный модуль в направлении целей, осуществил предварительный захват, перевел зенитные ракеты и пушки в режим автосопровождения.

Стоит паладинам – а я был уверен, что это они – появиться в пределах прямой видимости и модуль «Вербена», перейдя от предварительного к актуальному захвату целей, сможет открыть огонь, стоит мне прикоснуться к кнопке.

Отчего-то я сразу решил, что эта пара нас не видит и пройдет мимо.

– Мужики, внимание! Огонь только по моему приказу! Даже если эти твари нам на голову будут садиться, без меня огонь не открывать!

Интуиция меня не подвела.

Паладины выполнили что-то вроде горки прямо у нас по курсу – модуль «Вербена» захватил их и уверенно сопровождал стволами пушек – после чего противник резко изменил направление движения, увеличил скорость и был потерян как «Вербеной», так и нашими беспилотниками…

Я не удивился – в таких условиях потерять куда легче, чем найти.

Хотя опасность вроде бы миновала, приказа сбавить скорость я отдавать не спешил.

«Тарпан» швыряло на поворотах так, что, казалось, еще чуток и мы перевернемся. Но, нужно отдать должное профессионализму мехводов, мы всякий раз удерживались на полградуса от рокового крена…

Последний отрезок пути мы преодолели с опережением графика. Из-за этого я чуть было не прозевал рубеж предварительного развертывания.

То есть я бы наверняка прозевал его, если бы мой водитель, его звали Вова, не сказал вдруг:

– Приехали, командир!

Это означало, что относительно спокойная жизнь снова окончилась.

Я внутренне подобрался. Переключившись на общефлотский канал, выдохнул:

– «Анадырь»! Повторяю: «Анадырь»!

Мне не ответили. Впрочем, меня это не особенно смутило. Для запаздывания ответа могли быть тридцать три причины.

– Рота, спешиться! – приказал я. – Экипажи остаются в машинах.

С этими словами я открыл башенный люк «Тарпана» и высунулся по пояс.

Технические средства – великая вещь, конечно. Радары субмиллиметрового диапазона… Инфравизоры… Оптико-электронные усилители… Все это прекрасно, это глаза и уши любого сухопутного командира. Но даже когда видимость ни к черту, когда невооруженным глазом не видно дальше собственной руки, ничто не может заменить командирского чувства пространства, цельного восприятия поля боя… Такие вещи приходят только с боевым опытом.

Вот и тогда я поглядывал по сторонам – в горячем тумане едва проступали силуэты боевых машин, сновали рассредоточившиеся циклопы, серела неясная громада безымянной горы – и чутко прислушивался к себе.

Затем, приняв решение, я соскочил с «Тарпана» на землю и вполголоса скомандовал:

– Колбас, Черныш, за мной! Остальным – ждать.

Колбас был нашим штатным наблюдателем. Своего рода – ходячей станцией обнаружения, нашпигованной всеми теми техническими средствами, которые в подметки не годятся командирской интуиции. Однако, моей интуиции требовалась пища, которую могла дать только аппаратура Колбаса…

Благодаря чудесной механике «Богатырей», мы легко взбежали по крутому склону и, почти достигнув вершины, схоронились за гребнем.

Где-то там, впереди, в молочном сумраке, лежало лавовое плато, разрубленное надвое той самой глубокой расселиной, которая являлась нашей конечной целью.

Казалось бы, чего проще – подъезжай к ней на полной скорости на «Тарпанах», в авральном темпе разгружай силумитовые заряды, опускай их в расселину и дело в шляпе… Но совсем близко от расселины проходил край гигантского вала, окружавшего шахту «Берты». Такого точно вала, с которым мы уже столкнулись сегодня возле «Доры».