На короткой волне

Тихо гудела карбидная лампа. Я осмотрелась. Землянка, или бункер, как ее называли партизаны, была небольшой, прямоугольной ямой. С левой стороны от входа и до угла тянулись нары, которые служили и постелью и столом. В правом углу помещался ларь для продуктов, на нем немецкий радиоприемник. Ближе к входу с правой стороны железная печка, а возле нее маленький кухонный столик. Узкий проход - шагов шесть в длину и шаг в ширину.

Партизаны - их было человек двенадцать - наблюдали за нашей встречей. Юзеф, спокойно расставляя миски и разливая в них суп, все время что-то говорил. Трудно было уследить за ходом его мыслей. Чуть выше среднего роста, темноволосый, с остренькой черной бородкой, он, когда разговаривал, в упор смотрел на собеседника. В глазах его было что-то жесткое и неприятное.

Я очень беспокоилась о судьбе радиостанции и сразу же попросила помочь разыскать ее. Помню, в какой стороне от дерева закапала, в каком месте, а вот на какой горе - уже не помню.

- Я знаю это дерево, - сказал Алойзы, мальчишка моложе меня, в зеленом мундире и огромной форменной фуражке. - Я видел, как полицаи снимали с него парашют.

- Вот и хорошо, - обрадовался Юзеф. - Отдохните пока. Потом сходим за радиостанцией. А за эти дни, может быть, и майор отыщется. Нам уже говорили, что видели в окрестностях двоих неизвестных... Ну, а сейчас давайте ужинать...

Через два дня, когда я немного оправилась от болезни и отдохнула, было решено идти за рацией.

- До того места, куда вы пойдете, - сказал Юзеф, - километров восемнадцать - двадцать. Обратно в ту же ночь вам не вернуться. День проведете там, в лесу. Только получше замаскируйтесь. Возьмите с собой продукты. Старшим пойдет Карел. Самое главное - будьте осторожны.

Мы поднялись из бункера наверх. Попрощались, и маленькая наша группа растворилась в густом сумраке наступавшей ночи.

На рассвете, по знаку Алойзы, мы остановились.

- Вот это дерево, панна Ася.

Я недоверчиво покачала головой:

- Нет... То было выше и толще... - Мне казалось, что дерево, на котором я просидела ночь, должно быть особенным. А это ничем не выделялось среди своих соседей.

- Да нет, панна Ася, то самое дерево. Я точно говорю.

Ну что ж, если "то самое", значит, направо восемь шагов. Я приподняла кусок дерна. Крепко связанная ремешками, лежала сумка с радиостанцией.

Четыре шага влево от радиостанции - и через минуту в моих руках сумка с батареями. Теперь меня беспокоило только одно: не сломалась ли рация при падении.

Следующей ночью мы вернулись в бункер.

Только на одиннадцатый день моего пребывания в районе села Бренна я наконец приступила к работе. Партизаны плотным кольцом окружили меня. Побледневший от волнения Василий сидел напротив. С любопытством и некоторой долей недоверия они смотрели, как я соединяю батареи постоянного тока. Я тоже волновалась, но старалась сдерживать себя. Несколько раз проверив расположение антенны и заземления, исправность передатчика, я наконец надела наушники. Алойзы, не вытерпев, спросил:

- С кем ты будешь говорить, панна Ася?

- С Москвой, - сдержанно и в то же время торжественно ответил за меня Юзеф.

И хотя это было не так, я кивнула головой и нажала на ключ.

"Как беспокоится там сейчас Шатров! Что думает командование?.. Ведь прошло уже десять дней, как мы вылетели с аэродрома..."

"ZKI, ZKI", - неслись в эфир позывные.

Неожиданно вспомнилось, как однажды ночью, во время дежурства на радиоузле, около двух часов я просидела у аппарата впустую, разыскивая на заданной волне какой-то "РОН", молчавший в течение многих дней. И вдруг громко и властно в хаосе эфира он зазвучал. Торопясь, захлебываясь, "РОН" звал меня всего пять минут, пять положенных по правилам минут. Но за это время я поняла, как он дорог мне, этот властно зовущий из темноты маленький огонек.

И вот сейчас я знала: кто-то с таким же волнением ищет в эфире мои позывные. Я взглянула на часы и, не доверяя им, простучала лишнюю минуту. Потом включила приемник. И вдруг сразу, сама не веря, услышала ответные позывные, громкие, четкие. Ликующая, я смотрела на партизан. Они задвигались, заговорили, заулыбались.

- Говорит Москва! Говорят Советы!

Как самую чудесную музыку на свете, слушала я точки и тире: "та-та, ти-та, та-ти-та..." Вся жизнь сосредоточилась сейчас в этих коротеньких звуках.

Я сообщила командованию о происшедших за десять дней событиях.

В тот же вечер партизаны встретили в лесу двух людей. В одном из них, по нашим с Василием описаниям, они узнали майора. Забыв о том, что одеты в немецкую форму, партизаны бросились к ним. Майор и его товарищ спрятались за камнями и приготовились к обороне. Напрасно партизаны звали их выстрелы из автоматов были им ответом.

Эмиль - высокий, светловолосый, в аккуратно застегнутом на все пуговицы мундире лесничего - крикнул:

- Пане майоже, мы есть партизаны! Ася уж есть у нас! Василь теж у нас! Ходьте тутай, пане майоже!

Длительное молчание, последовавшее в ответ, удивило партизан. Они осторожно подошли к камням, но там никого не оказалось. Огорченные вернулись партизаны в бункер.