На краешке любви

В автобусе на задней площадке стоял высокий парень в очках. На вид ему было лет шестнадцать, а может, и больше. Он держал тощую, ощипанную елочку, которая больше походила на палку, как клюку, макушкой в пол. Лицо у него было какое-то смешное. Он смотрел на свою елочку, поворачивая ее и так и эдак, и все время поглядывал на окружающих, мило краснея. То ли парень незаконно срубил деревце в парке, то ли ему бросили елку с машины как подачку – ничем другим нельзя было объяснить этот его стыд.

Но когда парень посмотрел на Женьку, его взгляд изменился. Девушке показалось, что он сейчас помашет рукой и назовет ее по имени, хотя вроде бы она видела его в первый раз.

– Заметила? – одними губами спросила Элька, чуть кивнув в сторону странного парня. – На тебя смотрит!

Женя возмущенно ткнула ее локтем в бок и вместо ответа сказала:

– У тебя все равно нет денег, студентка. Я заплачу.

Народу в автобусе было немного, но кассирша оказалась ленивой, она все время повторяла: «Граждане пассажиры, передавайте деньги на билеты!» Женя сунула деньги впереди сидящим, и рубли пошли по рукам в сторону кассирши. Когда таким же путем пришли билеты, Женя отдала их Эльке: та любила высчитывать по номерам счастливые билетики, – а сама украдкой взглянула на парня. Юноша все глядел на Женьку, даже про елку свою забыл. Поймав ее взгляд, улыбнулся. А девушка с возмущением отвернулась, думая: «И что уставился? Будто знакомый! Да не видела я его никогда в жизни, как и он меня. Что смотреть-то?»

– Ух ты, снег пошел, – сказал кто-то из пассажиров.

За окном кружили белые мухи. С каждой минутой их становилось больше, и это радовало. Никто не любит Новый год без снега.

– С какого конца? – спросила Элька, сунув Жене билетную ленточку, цифрами к себе. Женя наугад взяла тот, что был пониже. Элька оторвала билет и хихикнула: – А мой-то счастливый! Смотри, три первых в сумме дают столько же, сколько три последних.

– Как всегда, – нарочито печально вздохнула Женя.

Элька наклонилась и шепнула:

– Он влюбился в тебя! С первого взгляда!

– Да отстань, – недовольно ответила Женька и покосилась на парня. Он смотрел в окно, но стоило девушке повернуть к нему голову, как его глаза тут же стрельнули в нее, а на губах появилась улыбка. Ненормальный какой-то...

На «Молокозаводе» парень сошел, и Женя вздохнула с облегчением. Элька рассказывала про концерт, на который недавно водил ее Максим, но Женя слушала вполуха, думая о том, что терпеть не может очкариков. Да еще таких длинных и тощих, как селедка. Дима хоть и высокий, но широкий в плечах, у него крепкая мужская грудь, а спина такая широченная, что на ней можно лежать, свернувшись калачиком. И там, под лопаткой, такая милая коричневая запятая...

Девушкам надо было выходить на конечной остановке. Они выпрыгнули из автобуса и с удивлением огляделись по сторонам. Пока ехали, снега выпало столько, что он покрыл всю землю тонким слоем, будто покрывалом.

– Снег! – засмеялась Элька. – Я уж думала, что Новый год опять будет без снега.

Подруги направились через коллективные сады в сторону хутора. Элька шла «бульдозером»: мелкими шажками, расставляя носки врозь, и на снегу получался след, как от колеса грузовика. Женя пристроилась справа, ее следы были поменьше, и колесо получалось поуже.

– Зачем ты отворачивалась от того мальчика в автобусе? – недовольно спросила Элька. – Ты же ему понравилась.

– Но мне-то он не понравился! – возмутилась Женя. – Я что, должна бросаться в объятия каждого встречного только потому, что на меня как-то особенно посмотрели?

– Дура ты, и не лечишься, – усмехнулась Элька. – Я же не предлагаю тебе целоваться с ним.

– А что ты предлагаешь?

– Просто так. Не бери в голову. – Элька улыбнулась, задрала голову и, раскинув руки, закричала: – Эй, небо-о! Как ты прекрасно-о!

Женя тоже посмотрела вверх. Небо было чистым, серовато-голубым, без единого облачка, будто из него и не падало никакого снега. Воздух звенел кристальной чистотой, он был совсем не таким, как в городе.

– Хорошо, что мы уехали из города, – сказала Элька, словно прочитав мысли подруги. – Так тут здорово! Теперь будет чем похвастаться в новогоднюю ночь.

Баба Оля – Женькина бабушка – встретила девушек у калитки. Было такое ощущение, что она знала о приезде гостей. Внучка поцеловала ее, а старушка перекрестила обеих.

– Заходьте в хату, чаю попьемо.

На столе и правда стоял дышащий паром самовар и железный тазик с кренделями. На печи кто-то хихикнул.

– Ой, кто там? – вздрогнула Женя.

– Сусидкыни, – пояснила баба Оля. – У них домовий бисыться, от и жывуть пока у мэнэ. А мэни шо, мэни веселише з ными. Гарни диты. – Обращаясь к трясущейся занавеске на печи, она повысила голос: – Эй, Дуся, Федя, злазьте...

– Какой еще домовой? – открыла рот Элька.

– Звичайний. – Баба Оля взяла у них пальто, повесила на гвоздь и указала на умывальник в углу: – Мыйте рукы.

С печи спрыгнули смешливая девочка лет семи и ее младший братишка. Они подсели к столу, но баба Оля прогнала их тряпкой:

– Ну-ка, швиденько руки мыты! Я вам...