На краешке любви

Инга сняла элегантный теплый жакет. Странно, в последнее время она часто чувствует себя уставшей. Или не уставшей, а какой-то... Иногда ей хотелось послать всех к черту и, закрывшись в кабинете, бить и крушить все вокруг. Раньше ведь не было такого. Это все сын виноват, с его отказом идти в медицинский вуз. За восемнадцать лет семейной жизни Инга ни разу не меняла своих решений и всегда стояла на своем. Но полгода назад, представив, какие усилия придется затратить на одновременную войну с сыном и мужем, она смалодушничала – сдалась без боя. Неужели это старость стучится в ворота? Старость с ее климаксом, маразмом и безразличием к окружающим?

Инга вздохнула и толкнула мужа:

– Сходи за постелью. Я прилечь хочу.

Когда Иван Алексеевич закрыл за собой дверь купе, сосед произнес:

– Такая очаровательная женщина не может лечь спать, не выпив немножечко коньяку перед сном. Для того чтобы сон был слаще. Разрешите познакомиться – Дмитрий Иванович.

Инга расхохоталась. Мужчина посмотрел на нее с удивлением.

– Простите, пожалуйста. Просто я к сыну еду, а он тоже Дмитрий Иванович.

– Тем более надо выпить, – улыбнулся сосед. – За вашего сына. В каком классе он учится?

Инга улыбнулась:

– Он курсант, в этом году поступил.

– Да вы что, никогда бы не подумал, что у такой молодой женщины есть взрослый сын.

Инга, довольная комплиментом, полезла в сумку за зеркальцем, а сосед – за бутылкой. Иван Алексеевич, открыв дверь, увидел три стопочки на столе. Взгляд его печальных глаз мгновенно потеплел.

– Скорее, мы вас ждем, – пригласил к столу Дмитрий Иванович. – За знакомство!

Они выпили, закусили печеньем, и мужчины пошли в вагон-ресторан за закуской посущественней.

А Женя с матерью заняли места в плацкарте. Надежда Петровна достала курицу, но от волнения Женьке не хотелось ни есть, ни пить, ни спать.

– Женя, ты ешь курицу, а не смотри на нее, – ласково уговаривала дочь мадам Березуцкая.

– Мама, не хочу, – отказывалась Женька. – Не стоило вообще ничего брать. На ночь есть вредно, а утром мы уже приедем. Ехать-то всего шесть часов.

Надежда Петровна покачала головой:

– Ты с самого утра ничего не ела. Зря я поддалась на твои уговоры ехать. Ты слишком нервничаешь. Лучше бы осталась дома.

– Я не уговаривала тебя ехать, – напомнила Женька матери.

– Как я могла тебя отпустить одну в таком состоянии? – пожала плечами Надежда Петровна.

– В каком таком? – фыркнула Женька. – Ты преувеличиваешь.

– Да нет, дорогая моя доченька, наоборот – преуменьшаю, – вздохнула мать. – Ты даже не пыталась поступить в институт. Сидишь вечерами дома, с подругами не гуляешь. Работаешь – лишь бы день до вечера. Ты ни о чем не думаешь, кроме своего Димочки. Так нельзя.

– Мама, может, ты в другой раз нотации почитаешь? – раздраженно прошипела Женька, видя, с каким интересом случайные попутчики прислушиваются к их разговору.

– Нет, как раз сейчас самый удобный случай, – настойчиво проговорила мать. – Тебе некуда идти, и поэтому ты будешь сидеть и слушать.

– Извините, что вмешиваюсь, но ведь твоя мама совершенно права, – свесив голову, обратилась к Березуцким соседка сверху. – У меня вот тоже такая же была, глупая. Все за мужем своим будущим бегала. И добегалась. Он ее бросил, когда ребенку было три года. Пришлось ей одновременно и работать, и учиться заочно. Сейчас работает технологом на трикотажной фабрике. Внучка уже большая, во второй класс ходит.

Женька посмотрела на женщину и, буркнув: «Я спать хочу», полезла на верхнюю полку. А Надежда Петровна с попутчицей, которая с удовольствием спустилась вниз, принялись обсуждать семейные проблемы.

Женя слушала вполуха, мечтая о своем Диме, и тут мать толкнула ее:

– Вот, послушай, что умная женщина говорит.

Девушка нехотя слезла с полки.

– Надежда Петровна, вы уж лучше сами скажите.

– Доченька, ты просто обязана выучиться на бухгалтера. И ведь в Краснодаре есть финансовый институт, я знаю.

Женя сначала уставилась на мать, потом на попутчицу. Интересно, как такая простая мысль не пришла ей в голову? «К черту бухгалтера! – подумала Женька. – Надо поступать туда, где самый низкий конкурс, чтобы уж точно быть рядом с Димкой!»

А в седьмом вагоне трое попутчиков приканчивали бутылку коньяка. Иван Алексеевич смотрел на полную еще рюмку и колебался, надо ли идти за следующей бутылкой, Дмитрий Иванович был уверен, что необходимо, а Инга – что уже хватит пить. В результате Дмитрий Иванович был сражен красноречием Инги, и, закрыв купе, трое легли спать.

Утром, проснувшись с головной болью, Инга первым делом купила на вокзале бутылку пива и тут же выпила ее, пока муж изучал расписание автобусов.

Надежда Петровна разбудила сопящую на верхней полке дочь.

– Мама, только не вздумай ехать вместе с этой Ингой Константиновной, – едва открыв глаза, пробормотала Женя.