На краешке любви

Ира не стала говорить, что скучать можно по родному человеку, а Димка... Перед свадьбой Иру волновало только одно – как бы не сорвалось бракосочетание, а теперь – чтобы не было выкидыша.

– А мне так неуютно без моего Сереженьки под боком, – вздохнула Аня. – Мы рассчитали: если ребенок родится в октябре, то на следующий год в августе можно будет уже поехать в отпуск на море. А внука маме оставим. Ой, я в прошлом месяце себе платье купила. Без примерки. Такое ярко-красное, с длинными рукавами. Мне его мама привезет, когда нас выписывать будут. Сережа меня снова увидит красивой. Без этого живота. Надо еще маме сказать, чтобы не забыла косметичку. И пусть помаду купит красную, в тон платью. Точно, надо сегодня же маме позвонить. Хорошо, что Сережа меня в этом уродливом халате не видит.

– Хорошо вам, девки, одна любовь в голове, – с завистью произнесла Света, которая ждала третьего. – Ну ничего, вот родите, не до платьев вам станет.

– А ты разве не скучаешь без своего Андрея?

– А мне есть когда об этом думать? Главное – как там Вадик и Артемка? Как он с ними управляется? Я ему рассказывала-рассказывала, как правильно варить картошку-пюре, но боюсь, что будет малых жареной кормить. А им рановато еще. Только ведь два года отметили, и я сразу сюда загремела. Дура, она и есть дура. Потанцевать захотелось.

Света лежала в палате второй день, и подробности ее жизни девочкам были пока неизвестны.

– Так беременным разве запрещено танцевать? – удивилась Аня.

– А падать? – усмехнулась та. – Нога подвернулась, и я шлепнулась, да так неудачно... В общем, вместо травмы сюда легла.

– Свет, а ты не боишься третьего рожать? – спросила Ира.

– Чего бояться-то?

– Лично я двоих хочу. Мальчика и девочку, – капризно заявила Аня. – А ты, Ир?

– Не знаю, как получится. Хоть бы этого выносить.

– Не боись, родим и этих, и следующих. – Света потянулась и подошла к окну. – Надоело уже лежать.

– Тебе же нельзя вставать, – охнула Аня.

– Да надоело, все бока отлежала.

– Ой, а записку-то я Димке не написала, – спохватилась Ира. – А сейчас медсестра зайдет.

Ира быстро набросала пару слов Димке и отдельную «писульку» – маме, в которой попросила носить меньше продуктов, все равно она их почти не ест, и не гонять зятя каждый день под стены родильного отделения. Главное – пусть Димка принесет еще книжек, а то вечерами скучно лежать на кровати, считая трещины в потолке. А разговаривать хотелось не всегда. Ближе к ужину у Ани часто портилось настроение, она начинала жаловаться на невкусную еду, на безобразную палату. Иру это раздражало. Она привыкла к тому, что семья могла и месяц, и полгода жить «на чемоданах», что квартиры бывают разными и что неприятности нужно переносить стоически.

Дмитрий в этот раз ждал дольше обычного. Санитарка куда-то запропастилась, вышагивать под окнами ему быстро надоело, и он собрался уйти, когда та вынесла сразу две записки, подписанные «маме» и «мужу». Дима никак не мог привыкнуть к этому слову. Когда Ира так его называла, в ушах звенел Женькин голос: «Димочка!»

Записку, предназначенную Нине Николаевне, Дмитрий читать не стал. Когда он отдал листочек теще, та поняла, что Дмитрий все же умудрился переговорить с женой. Вообще, до свадьбы Дмитрий в качестве будущего зятя нравился Нине Николаевне гораздо больше. Вот уже три месяца он жил в семье, а складывалось впечатление, что он так и не вышел из роли гостя. Хотя все просьбы Нины Николаевны он выполнял, но был слишком безучастный, равнодушный.

...Ира родила семимесячную девочку весом чуть больше двух с половиной килограммов. Малышка была слабенькой и лежала с мамой в отделении целых две недели. Нина Николаевна бегала к дочери каждый день, а Дима просто ждал, когда же Ира и Анастасия вернутся домой. Известие о рождении дочери он воспринял равнодушно, не обрадовался, но и не огорчился, словно его это не касалось. Но в роддом поехал – неудобно было отказаться, Нина Николаевна бы вовек ему не простила. Когда вынесли завернутую в одеяло девочку, Димка не изъявил желания подойти, посмотреть на дочь. И, к его облегчению, никто на это не обратил особого внимания.

Домой ехали молча, Ира выглядела усталой. Не успели переступить порог – девочка решила показать, что она теперь главная в семье, и заплакала. Дочку распеленали, и Димка немного испугался – она была такая маленькая, слабенькая и чуть синюшная. Он взял ее на руки и в первый раз подумал о том, что, если его и заставили жениться, вины Настениной в этом нет.

Как только Нина Николаевна увидела Анастасию, она начала причитать и волноваться. Сама Ира не переживала, она на все смотрела спокойным, заторможенным взглядом.

Настена же перепутала день и ночь. Днем, когда дома не было никого, кроме мамы, девочка спала и только изредка просыпалась покушать. А ночью она разрабатывала легкие и проверяла прочность родительских нервов.