На краешке любви

Удовлетворенно вскинув одну бровь, Инга Константиновна достала из чемодана и свои подарки: хорошее кожаное портмоне, изящный кошелек цвета кофе с молоком для сватов и домашние тапочки, вышитые бисером, – для будущей невестки, а для застолья – две бутылки коньяка.

– Ох, ну что вы... – стушевалась хозяйка. – Спасибо, спасибо. Я сейчас Гену позову, пусть откроет икру, а я быстренько бутерброды сделаю.

– Вы баночку икры и бутылку коньяка на завтра оставьте.

– И то правда, – согласилась Нина Николаевна.

Иван Алексеевич, Ира и Люся пили минералку, а остальные после первой рюмки коньяка почувствовали себя раскованнее. Нина Николаевна завела рассказ о службе мужа в Чехословакии, как им хорошо жилось там.

Инга Константиновна слушала, искоса поглядывая на без пяти минут невестку, которая уже не казалась ей такой страшненькой. В конце концов, беременность еще никого не делала красавицей.

– Извините, – вдруг прервал хозяйку Иван Алексеевич, – если вы не возражаете, я бы прилег. Что-то у меня голова разболелась. Это все отголоски аварии.

– Что ж ты раньше не сказал, – сердито посмотрела на мужа Инга Константиновна.

– Пойдемте, пойдемте, я вам постелю, – захлопотала хозяйка. – Конечно, с дороги устали... Поспите...

Когда Иван Алексеевич вышел из-за стола, Люся заерзала на стуле. Она шепнула брату на ухо:

– Дим, а нам тоже можно уйти? Ты бы мне город показал. Я никогда еще не бывала в таком большом городе.

– Извини, Люсь, в этот раз не получится. Ире нельзя много ходить, она тоже болеет, как папа.

– А зачем ты выбрал себе больную невесту? – спросила девочка довольно громко.

Ее брат оглянулся на гостей. Они были увлечены беседой и не слышали бестактного вопроса.

– Может, ты во двор пойдешь погуляешь? – предложил Дима сдержанно.

– Не хочу, – закапризничала Люся.

– Тогда жди, пока отец отдохнет. Может, вечером с ним по городу походите.

Люся надулась, но возражать не стала.

Застолье продолжалось недолго – ровно столько, сколько оставалось коньяка в бутылке. Когда с завтраком было покончено, Люся с Ирой перебрались на диван смотреть телевизор, Геннадий Петрович с Димой двинулись в кафе согласовывать окончательное меню, а женщины отправились на кухню мыть посуду.

– Нина Николаевна, и как вы доверяете мужу такое ответственное дело? Он что, сам кафе нашел и сам обо всем договорился? – искренне удивилась Инга Константиновна.

– Да, – подтвердила Нина Николаевна, – он у меня хозяйственный.

– Завидую вам, – вздохнула Инга, – а мой ничего сам не умеет. Разве что гвоздь забьет. Да и тот – криво.

Нина Николаевна промолчала. Ей показалось, что будущая сватья с удовольствием командует мужем, какая же тут самостоятельность?

В пятницу хлопоты продолжились. Нина Николаевна хотела отвезти все спиртное в кафе сразу. Инга Константиновна возражала, мол, водку лучше всего привезти уже после загса, целее будет. Потом спохватились, что жених не купил букет роз для невесты, долго спорили, какого оттенка должны быть цветы, поярче или побледнее.

К вечеру все падали с ног. И тут вдруг вспомнили, что по обычаю нельзя, чтобы жених ночевал в одном доме с невестой. Димку «эвакуировали» в соседний подъезд к Захаровым, друзьям семьи.

В субботу c утра, к неописуемому удивлению родных жениха и невесты, все шло нормально: цветы не завяли, прическу Ире у знакомого парикмахера сделали без проволочек, с платьем ничего не случилось, с женихом тоже, и ровно за десять минут до назначенного времени все были в загсе.

Все пятнадцать минут церемонии Ира так волновалась, что плохо соображала, что надо делать и когда говорить «да». Но с помощью жениха и свидетелей ей удалось справиться со всеми препятствиями, возникшими на пути к желанному штампу в паспорте.

Гостей пригласили немного, человек сорок, поэтому свадьбу отмечали в кафе. Ира сидела, ковыряясь в салате из капусты и огурцов, и страшно завидовала гостям. Они ели с невероятным аппетитом. У каждого в тарелке лежали котлеты, рыба, кусочки курицы, картофель, салаты... Гости чавкали и хрустели косточками, пили водку, запивали лимонадом и минералкой. И свидетели увлеченно жевали, даже сопели от усердия. И жених сидел, рот у него не закрывался. А Ира не могла ничего есть, чтобы не было рвоты. И шампанского пить не могла. Когда гости пошли танцевать, Ира осталась сидеть на своем неудобном стуле. Она думала о том, что правильно делали лет двести назад, когда требовали, чтобы невеста была девственницей. Тогда у невесты не могло быть токсикоза, и она веселилась на собственной свадьбе, а не сидела и не ждала, когда же наконец все это закончится.

Правда, у Иры мелькнула мысль о том, что не надо устраивать свадьбу вообще, но когда она заикнулась об этом маме, Нина Николаевна огорчилась, сказала, что свадьбу следует сыграть так, как положено.