#на_краю_Атлантики

– Нет пока. Хотя подожди, кажется, Елена что-то написала прямо сейчас. – Юля заглянула в ноутбук и увидела сообщение. Она инстинктивно перешла с немецкого на английский, потому что сообщение было на удивление сложным, и ей нужно было подбирать слова, чтобы правильно его перевести. – Да, Елена пишет, что при нормальном уровне витамина D в организме внутриклеточные процессы проходят естественным образом, но у пациентов с аутоиммунными заболеваниями повышенная резистентность к эффектам витамина D. Она случается из-за генетических полиморфизмов. Поэтому пациентам необходимы повышенные дозировки витамина D, чтобы он имел свой положительный эффект на важные процессы в клетках. Она также пишет, что протокол помогает не всем, но многим, и ей помог. Мне страшно, Йохан, а что, если нам не поможет?

– Не думай об этом, Юля. Протокол может не сразу помочь, но, возможно, хотя бы облегчит течение заболевания.

Тут Юля вновь заглянула в компьютер и сделала жест рукой, означавший, что пришло что-то важное. Она все больше возбуждалась и говорила на повышенных тонах, съедая окончания слов и допуская грамматические ошибки в английской речи, что она делала крайне редко.

– А вот и контакт. Она пишет, что ее лечил… русский врач! Он семь лет назад прошел обучение у самого профессора, когда его невеста тяжело заболела ревматоидным артритом. Сначала он вылечил ее, а затем стал лечить русскоязычных пациентов по всему миру. Каким чудным образом все переплетено, ты не находишь?

Она уставилась на него и застыла, взгляд ее стал лихорадочным, но Йохан не находил ее дикой, потому что сам возбудился, встал с дивана и ходил по комнате, размышляя. Теперь же он остановился и слушал ее.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, не понимая ее.

– Мы уехали из России для того только, чтобы вернуться к российским врачам. А главное, в тот самый момент, когда я навсегда порвала с Тенерифе как с европейской иллюзией свободы и счастья, со сказочным островом-тюрьмой, признала его неспособность помочь Кате… В тот самый момент он послал нам весточку, доказав, что все было не зря, не зря я так бесконечно любила его и теперь люблю, и не его вина в том, во что его превратили с приходом пандемии… Не сумев помочь своей чистой буйной природой, он помог по-другому, но уже по-настоящему! Словно истинная любовь всегда, и во всем, и везде дает свои плоды, особенно когда она перемножена на любовь к ребенку, она никогда не бывает напрасной. Нужно только уметь терпеливо ждать и искренне верить в это.

– Ты так одушевляешь этот остров…

– Но ведь я столько лет узнавала, расспрашивала, читала, и ты столько месяцев искал, но все без толку… никто не мог поведать нам о столь простом способе лечения, научном способе, никто… И вот спасение пришло не из России, не из Германии, а с острова Тенерифе! Подумай только! Если бы я не внушила себе еще давно, что он – символ счастья, мы никогда бы не приехали на Тенерифе. А еще более непостижимо то, что, если бы я не допустила в августе рецидив у Кати, я бы не искала больницу на Тенерифе, не написала бы пост… И никогда бы не получила сообщение о протоколе! Это ли не чудесное совпадение! Будто кто-то нарочно все так подстроил, словно я сплю и все сама так нарисовала… И за свою ошибку расплачиваюсь победой, а не болью… Нет-нет, слишком хорошо все сложилось, слишком идеально, точно под меня, под мою мечту, будто от силы моего желания действительно что-то зависело… Или я сплю… Прости меня, я говорю совершенно суеверные вещи, тебе, должно быть, дико их слушать, но какая мощь в этих мыслях. Какая мощь! Дотронься до меня, меня трясет от возбуждения.

Тут только Йохан испугался за нее и подошел ближе, взял ее ладони в свои и сжал их.

– Юля, уж на что я скептик, а даже меня пробрало, когда ты именно так поставила вопрос. Совпадение действительно совершенное, будто прописанное! А этот злосчастный рецидив… без него мы бы не узнали о протоколе… Вот уж поистине говорят, неисповедимы пути Господни.

– Как ты и говорил – порой, чтобы взлететь наверх, нужно достичь самого дна.

– Я не помню такого, – удивился Йохан, который и правда многие вещи, которые говорил, забывал. Юля рассмеялась быстро, поспешно, как смеются люди, когда они охвачены лихорадкой и неподдельным возбуждением.

Послышался топот ног по лестнице, и вот Катя влетела в кухню. Она была голодна, преднизолон прибавлял аппетит. Она еще не успела располнеть, но уже прибавила в весе, и щеки ее чуть округлились, но большие глаза пока не казались меньше и чуднее и все так же чисто сверкали под тонкими летящими бровями.

– Что вы тут все шепчетесь? – воскликнула она смеясь и тут же понеслась к холодильнику, более не обращая на них никакого внимания.

Они еще смотрели друг на друга, о чем-то думая и перешептываясь, а Катя сидела за большим столом и уплетала холодные куриные ножки, не разогрев их. Юля даже не заметила этого и не сделала ей замечания – так оторваны были ее мысли от всего земного.

– Протокол Коимбра, – прочитала Катя на компьютере, прерывая тишину. – Доктор Сергей Владимирович. А кто это? Я такого не помню.