На краю бездны

Между Джорданом и Мон-Коком, по мере того, как она уходила дальше на север, все выше становились небоскребы и все больше бросалось в глаза, насколько они обветшали. Нелепо громоздились облупленные фасады, покрытые темными потеками; тысячи кондиционеров облепили их, как шампиньоны. Леса из бамбука[36] зачастую крепились над улицей на уровне двадцатого этажа. Небо было далеко наверху, и кругом один асфальт и тысячи снующих автомобилей и пешеходов… Жара стояла невыносимая, и всякий раз, когда Мойра заходила в какой-нибудь торговый центр, она наталкивалась на зеркальную стену. Хаос, анархия, шум, нищета. Таким был Мон-Кок: город будущего, город-тюрьма, город-спальня, город-мираж, город-ад. Постепенно теряющий силы, дряхлеющий промышленный город-спрут. Такие города показывают в научно-фантастических фильмах как последнее проявление неупорядоченного «дикого» капитализма. Мойра почувствовала, что задыхается, словно ее засунули вниз головой в термитник.

– Ты выспалась? – спросил DEUS. – Как самочувствие?

– DEUS, – ответила Мойра, – я буду тебе заранее признательна, если впредь ты не будешь задавать мне этот вопрос.

– Взято на заметку, – сказал он. – У тебя изменение в расписании.

Она удивленно взглянула на планшет.

– Что за изменение?

– В девять тридцать у тебя встреча с Мин Цзяньфеном.

* * *

Теперь, сидя в вагоне метро, увозящего ее на полуостров Сай-Кун, Мойра старалась унять сердцебиение. Она почти позабыла о вчерашнем ночном эпизоде, целиком захваченная предстоящей встречей. Скользнула взглядом по соседям: почти все уткнулись в мобильники, и на многих гаджетах в правом верхнем углу поблескивала золотом буква М.

Выйдя из метро, Мойра устроилась на последнем сиденье минибуса и включила планшет. И сразу заметила, что все ее расписание изменилось. Кто его изменил? Лестер? Она знала, что с китайцами бесполезно назначать дату встречи за два месяца вперед. Человеку западной культуры их отношение ко времени, все эти изменения в последнюю минуту и полное впечатление непрерывной импровизации могли показаться невыносимыми. Для чего вдаваться в детали, если они непрестанно меняются? Лучше идти по течению, и все встанет на свои места, как и было намечено. Мойра запросила планшет, как пройти.

Выходя из минибуса перед Центром, она снова проконсультировалась; мигающие стрелки указали ей дорогу. Мойра прошла часть кампуса и поднялась по прямой асфальтированной аллее на пологий холм, где на самой макушке, среди зонтичных сосен и множества цветников, возвышалось величественное строение. Своим бело-желтым фасадом с террасой и балюстрадой оно напоминало особняки колониальной архитектуры в Макао. Дом был выстроен в португальском стиле: с крашеными ставнями, большими застекленными дверями с маленькими круглыми окошками наверху и отличался той изысканностью цветов, какую можно увидеть лишь в Синтре.

Возле террасы ее дожидался маленький безобразный человечек. Он поздоровался с ней на безукоризненном английском, в котором она уловила незнакомый акцент – впрочем, чертами лица он вовсе не напоминал китайца, – и пригласил Мойру следовать за ним.

Они прошли через большой холл, обогнули мраморную лестницу и двинулись вдоль анфилады комнат с высоким потолком, обставленных старинной мебелью и украшенных произведениями искусства. Мажордом раздвинул две створки раздвижной двери и провел ее в комнату, напоминавшую рабочий кабинет.

– Господин Мин сейчас придет, – сказал он, выходя из комнаты и задвинув за собой створки.

Мойра осмотрелась: письменный стол темного дерева в стиле ампир, фотографии в рамках на камине с мраморным колпаком и оштукатуренной трубой, лампы под абажурами и шкафы со старинными книгами. Большие застекленные двери с занавесками поверху выходили на сказочной красоты залив, а вдали, за перилами балкона, было видно море и выныривающие из воды острова. И ни намека на античный азиатский мир: можно было подумать, что ты очутился в уголке Европы.

Чтобы унять колотящееся сердце, Мойра попыталась сосредоточить внимание на ампирном столе. Там царил полный порядок, хотя, как и камин, он был загроможден всяческими безделушками и множеством фотографий в рамках. Никаких бумаг на нем не наблюдалось. Стол явно был парадный, и за ним никто не работал.

Послышались шаги. У нее желудок свела судорога, когда дверные створки снова раздвинулись и в комнату вошли двое мужчин. Первый, лысый, на вид лет шестидесяти, несмотря на жару, был одет в светлый костюм. С собой он принес ножницы, сантиметр, три куска какой-то ткани и потертый кожаный портфель. Второй, затянутый в облегающую рубашку без рукавов, на которой Мойра разглядела чуть разошедшуюся белую строчку швов, был Мин Цзяньфен. Ростом гораздо ниже, чем она думала: не больше ста семидесяти, коренастый, с мускулистым торсом, большими руками и маленькими ногами. Брюки закрывали ноги почти полностью, но она успела заметить, что ногти на пальцах ног длинные, желтые и изогнутые, как когти.