На краю бездны

Чань со вздохом откинулся на спинку стула. Сердце у него колотилось, как барабан, и он ничего не мог с этим поделать. Результат этого прыжка инспектор видел в морге. Он запустил прокрутку изображения в обратном порядке. Вот Керри Лоу внезапно выпрыгивает из пустоты, как летящий призрак, больше похожая на фантом, чем на человека. Вот она встает на край террасы, потом, двигаясь задом наперед, шагает через бортик стеклянного ограждения, пятится к толпе на террасе, так же задом наперед исчезает в здании, потом, через несколько секунд, снова появляется, пробираясь сквозь толпу все так же задом наперед, но уже в окружении троих людей. Так. Жмем на паузу. Темноволосый парень с бородой, еще один бородатый, только рыжий (интересно, откуда взялась эта мода на бороды?), и очень высокая блондинка, на целую голову выше обоих мужчин. Их личности установлены. Игнасио Эскуэр, Лестер Тиммерман и Туве Йохансен. Все сотрудники Мина… Всех троих допрашивали. Керри Лоу недолго работала с ними вместе в Отделе искусственного интеллекта. Все трое утверждали, что Керри Лоу была девушкой сдержанной и скромной, но у нее, похоже, были какие-то проблемы. Иногда по утрам все замечали синяки у нее на руках, а один раз – даже на лице. И вид у нее был печальный. Но больше ничего такого. Они не знали, с кем она встречается, и не задавали никаких вопросов.

Чань перемотал изображение назад. Толпа снова странным образом задвигалась задом наперед, и на секунду у него в голове мелькнула мысль: «А что будет, если вот так же перемотать всю свою жизнь? Где можно остановить изображение, чтобы кое-что изменить?»

Чань быстро нажал на паузу. В этом месте он останавливался уже не раз. Керри Лоу разговаривает с китайцем. Лет сорока, элегантен, но с замашками хулигана. Чань знал этого парня. Джулиус Мин. Сын. Подозреваемый номер один… Интересно, о чем они говорят? Джулиус что-то достает из кармана и кладет на ладонь Керри. Чань склонился над экраном. При вскрытии в желудке Керри Лоу нашли следы сильнейшего релаксанта и множество следов других веществ в крови и волосах. Но ни одной закупки наркоты через Интернет не обнаружилось. Выходит, наркотой ее снабжал Джулиус Мин? В момент расставания он ласково провел указательным пальцем по ее щеке. Палец дошел до губ, и она отстранилась. Может, он и есть тот самый мужчина, о котором говорил Ронни Мок? И это с ним Керри спала в его отсутствие?

В следующую секунду она смешалась с толпой, повернувшись спиной к Джулиусу, который смотрел ей вслед. Чань снова остановил изображение, подвигал курсор, заставив картинку сдвинуться справа налево, и нажал на увеличение. Ага, вот. В толпе, возвышаясь над всеми, появилась беловолосая голова и холодные глаза, которые пронизывают, как рентгеновские лучи. Чань снова вернулся чуть назад, снова остановил. Опять тот же ледяной взгляд, но уже на несколько секунд раньше. А вот еще и еще… Некто, похоже, проявляет к Керри Лоу повышенный интерес и не сводит с нее глаз. Туве Йохансен.

* * *

Над полуостровом Сай-Кун снова разбушевалась гроза. Ночную тьму пронизывали молнии, освещая здания Центра и виллу на макушке холма, в соснах. В двух окнах второго этажа, за свесом кровли из глазурованной черепицы, горел свет. Там располагались апартаменты Мин Цзяньфена.

Хозяин виллы, в домашнем халате из дамасского шелка, неподвижно сидел в изголовье высокой резной деревянной кровати, как паук в паутине. Он только что отдал приказ Исмаэлю и теперь ждал.

Кровь тяжко била в виски, с тела словно содрали кожу, настолько остро оно предчувствовало грядущее наслаждение. Гроза, бушевавшая на улице, отвечала тому, что вызревало у него внутри.

Наконец в дверь постучали, и этого звука было достаточно, чтобы спровоцировать у него эрекцию.

– Входи!

Дверь открылась, и в спальню робко вошла Амихан, юная жена мажордома. На ней была барон тагалог, традиционная филиппинская туника из белого шелка с застежкой спереди, которую она надела поверх широкой разноцветной юбки, пологом спадавшей к ногам. Сквозь шелк угадывалась изящная линия плеч, тонкие руки и хрупкая фигурка, но был виден и округлившийся живот, и отяжелевшие груди беременной женщины.

У Мина сразу пересохло в горле, и тело пронизала сладкая дрожь, будто нервы превратились в чувствительные струны какого-то музыкального инструмента. Он сглотнул остатки слюны, и при этом глаза его опасно сощурились.

– Амихан, – нежно проговорил он, – вот ты и вернулась к нам. Какое счастье. Я так рад, что с тобой всё в порядке…

Амихан опустила голову.

– Благодарю вас, господин.

Боже, как она хороша… Эта лебединая шея, высокие скулы, карие глаза под длинными черными ресницами, эти блестящие волосы, а главное, ее молодость… Не говоря уже о хрипловатом, волнующем голосе, который помимо ее воли звучит чувственно и обещает много всяких наслаждений. Ну что такому, как Исмаэль, делать в постели с этой красавицей? Ее обступили тени, со всех сторон сгустившиеся в слабом свете.