На краю бездны

– Ходит по барам? Пьет? Болтается по улицам, чтобы кого-нибудь склеить? Употребляет наркотики? Встречалась с мужчинами с тех пор, как приехала? Может, с женщинами?

– Насколько я знаю, ничего такого. Она, наоборот, очень замкнута, держится обособленно. Так говорят в НАК.

– Ага, это уже интересно, – заметил Чань. – Она обзавелась друзьями?

– По сведениям НАК – нет. Она мало с кем общается.

– Это хорошо. Она наверняка чувствует себя изолированной, и ей необходимо хоть с кем-то поговорить, – вслух размышлял молодой полицейский. – Они пытались к ней подобраться?

– Всего однажды. В баре «Озона». Дали ей понять, что у Мина творятся чудовищные вещи и что сотрудничать в ее же интересах, если не хочет навлечь на себя неприятности.

– И как она отреагировала?

– Послала их подальше…

– И это всё? Больше у них на примете никого нет? Я думал, им удалось внедриться в «Мин инкорпорейтед».

Жасмин У поморщилась.

– На настоящий момент это все, чем они располагают. Сожалею… Я сама рассчитывала на нечто более конкретное.

Голос Чаня вдруг стал жестким.

– Убедить девушку помогать нам и добывать информацию… На это могут уйти недели. И то лишь в том случае, если нам удастся ее убедить и завербовать. И потом… она ведь только что приехала, и мало шансов, что она получит доступ к важной информации. А времени ждать у нас нет… Я считаю, что это пустая затея.

– Вы думаете, он может напасть еще раз? – спросила суперинтендант, обводя взглядом террасу и фасады окрестных домов, словно «Черный князь боли» мог, притаившись где-то, наблюдать за ними.

– А вы так не думаете?

24

Серый, красный и песочный слоистый пластик, свежевыкрашенные стены, сверкание нержавейки, паркет, светильники LED, вмонтированные снизу в подвесные шкафчики в кухне «Гаггенау» и в натяжные потолки, застекленная дверь, впускающая свет… Мойра была приятно удивлена. Ей говорили, что в Гонконге квартиры зачастую тесные и мрачноватые, но у этой преимуществ хватало.

Цена, правда, была высокой, даже очень высокой, однако, как сказал ей Мин Цзяньфен, фирма брала на себя половину квартплаты и обеспечивала скидку в 10 процентов.

Квартира в пятьдесят квадратных метров располагалась на шестом этаже и выходила на По-Шин-стрит. До ипподрома было рукой подать. Мойра вернулась в кухню, просторную, как гостиная, однако снабженную всего одним окном размером с иллюминатор. А вот спальня и ванная были, наоборот, крошечные. В конце концов, учитывая ситуацию с жильем в Гонконге, это, несомненно, лучшее, на что она могла рассчитывать. К тому же сам квартал был очень приятный, и селились здесь в основном приезжие.

– Ну, как вам? – спросила сотрудница агентства, пытаясь понять ее реакцию.

В углу гостиной Мойра заметила смарт-телевизор марки «Мин». Меблировка отличалась простотой и функциональностью. Конечно, квартира слегка смахивала на гостиничный номер, но здесь, в оживленном и почти «европейском» квартале, она чувствовала себя гораздо лучше, чем в четырех стенах дворца на сто третьем этаже в Коулуне.

– Когда я могу сюда въехать?

– Но это только первый вариант, – заметила ее спутница. – Я могу показать вам еще два. И все выбраны в соответствии с критериями, которые выдвигает господин Мин.

На какую-то долю секунды Мойра задумалась, что же это за критерии, учитывая, что здесь она чувствовала себя как дома.

– Не стоит, – сказала она. – Этот вариант мне подходит. А вы не знаете, еще кто-нибудь из сотрудников господина Мина живет в этом доме?

– По меньшей мере половина жильцов работает в «Мин инкорпорейтед», – ответила Александра, направляясь к двери.

Она захлопнула бронированную дверь квартиры, и они очутились в коридоре, ведущем к лифту. И тут Мойра заметила на одной из дверей сине-белую оградительную ленту, на которую не обратила внимания, выходя из лифта. На белых участках ленты было написано по-английски и по-китайски: ПОЛИЦЕЙСКОЕ ОЦЕПЛЕНИЕ. ЗА ОГРАЖДЕНИЕ НЕ ЗАХОДИТЬ.

Мойра пристально вгляделась в надпись.

– А что здесь произошло? – спросила она.

Александра осторожно взглянула на нее.

– Грустная история, – помедлив, ответила она. – Один из жильцов… м-м-м… покончил с собой.

– Покончил с собой?

Мойре вдруг показалось, что эти слова эхом прокатились где-то в глубине ее мозга, будто отскакивали от стенок туннеля.

– Да… он поднялся на лифте… выбрался на крышу и… и бросился вниз.

Мойру принизала дрожь.

– На каком этаже он жил?

– На двадцать седьмом.

– А разве выход на крышу не запирается? – удивилась она.

Женщина немного поколебалась, а потом покачала головой.

– Запирается, но он как-то ухитрился туда попасть.

– И привратник на входе не видел, как он проник на крышу, при всех-то камерах?

– Я ничего об этом не знаю, – призналась Александра. – Наверное, полиция допрашивала его по этому поводу.

Ей явно не хотелось продолжать этот разговор.

Выйдя из кабины лифта, они прошли мимо привратника, массивного человека лет пятидесяти, в маленькой каскетке, словно привинченной к большой голове. Он проводил их глазами, сидя за стойкой в форме буквы L; за спиной у него мерцала целая батарея расставленных в кружок телеэкранов.