На краю бездны

– Ну разумеется. Но Элли, вернувшись, пошла к Монике. Она ее не боится. Там, судя по всему, дело куда серьезнее, и Моника не одна замешана. Так что, думаю, ты права. Давай не будем спешить с полицией. Пока не соберем больше фактов. Кому еще ты об этом рассказала?

– Гэвину. Не все, но кое-что.

И снова по лицу Брайана пробегает странное выражение.

– Но мы ведь можем держать все в тайне? – спрашиваю я. – Пока я не придумаю, что делать.

– Можем. – Он улыбается и неловко пожимает мне плечо. – Конечно можем.

44

Вместе мы все равно ничего не разузнаем, так что из церкви Святого Юлиана Брайан едет на своей машине, а я на своей. Почти всю дорогу он висит у меня на хвосте и лишь на въезде в Блэквуд-Бей сворачивает в сторону своего дома. Я паркуюсь и иду в Хоуп-коттедж пешком. Деревня по-прежнему как вымершая, все на рождественском концерте, и я с трудом удерживаюсь от желания перейти на бег. Перед тем как свернуть на Хоуп-лейн, я вижу «Корабль»; его оранжевые огни расплываются в сгущающемся тумане. Я представляю, как мы с Гэвином вдвоем сидим за стаканчиком, болтая, как будто все в полном порядке и ничего страшного не происходит. Воображаю, как мы смотрим на воду, любуемся луной, наблюдаем за кораблями, смутно виднеющимися вдали. Где-то там, в другой жизни.

Войдя в дом, я закрываю замок на два оборота. Надеюсь, теперь я в безопасности. В Хоуп-коттедже все спокойно. Тишину нарушают лишь нескончаемое мерное тиканье часов на каминной поле, негромкое пощелкивание холодильника и монотонное капанье воды из подтекающего наверху крана. Я некоторое время стою у двери, потом, на всякий случай еще раз убедившись, что она заперта, иду на кухню и наливаю себе бокал вина. Вдруг поможет. Необходимо понять, как Дейзи могла вернуться. И что делать с Моникой.

Я разглядываю свое отражение в оконном стекле. Оно выглядит совершенно бесплотным; сквозь себя я могу различить двор за окном, пожухлые растения в керамических вазонах, стул, который так и остался стоять на улице после того, как я подставила его к забору, чтобы перелезть к Монике.

Подхожу к окну. Луна сегодня яркая, но не полная. Она сейчас в фазе между полнолунием и третьей четвертью. Убывает.

Откуда я это знаю? Кто мне рассказал?

Дэвид, разумеется, немедленно подсказывает внутренний голос.

Я снова устремляю взгляд на свое отражение. Я все время забываю, что теперь существую в двух лицах. Я, кто стоит внутри и смотрит в темноту, и я, кто стоит снаружи и смотрит из темноты. Я, кто выросла здесь, в Блэквуд-Бей, и я, кто сделала все, чтобы вырваться отсюда.

Но так жить невозможно. Я вполголоса произношу свое имя. Алекс. Меня зовут Алекс. Все остальное – иллюзия, ничего более. Свет, отражающийся от стекла. Сэди мертва, и если понадобится, я похороню ее снова, на этот раз так глубоко, что она уже не восстанет из мертвых.

Я выдавливаю из себя улыбку, и мой призрак в застеколье улыбается в ответ. Так-то лучше. И все же до меня доносится голос Дэвида, теперь совсем слабый и далекий. Как будто сквозь нарастающий шорох помех я пытаюсь поймать волну, затерявшуюся между двумя радиостанциями.

«А знаешь, – говорит он, – древние считали, что луна охотится за людьми. Думали, луна путешествует по небу и ищет их, чтобы убить и съесть. Потом, в более поздние времена, верили, что на луну отправляются души умерших. И сейчас еще есть те, кто считает, что луна способна толкнуть на безумства. Что даже если просто смотреть на нее слишком долго, можно сойти с ума».

Я ничего не отвечаю.

«Ну что, ты допила?»

«Нет еще, – отзываюсь я. – Они уже появились?»

Я снова устремляю взгляд вверх, на звезды. И выискиваю среди них Орион. Бетельгейзе. Андромеду.

«Да. Видимость сегодня обещает быть отличной».

«Тогда пошли?»

Дэвид. Он сказал, что всегда присматривал за мной, и я начинаю верить, что так и было. И Кэт с Элли поручились за него, и Джеральдина.

Я отворачиваюсь от окна, делаю глоток красного вина и машинально закуриваю сигарету из пачки, которая лежит на столешнице – видимо, купила ее сегодня днем, – потом иду наверх.

Черт. Мне нужна пепельница. Я уже собираюсь спуститься вниз, когда замечаю сбоку от кровати блюдечко с торчащим посередине окурком. Некоторое время я в замешательстве смотрю на него, пытаясь вспомнить, когда успела принести его наверх, когда снова начала покупать сигареты, когда стала оставлять грязные пепельницы на прикроватной тумбочке. Где-то в мозгу брезжит воспоминание: думаю, сегодня днем или вчера вечером. Но как только я пытаюсь напрячь память на предмет подробностей, она буксует. Может, это была не я?

Я задумываюсь о Дейзи. Где она сейчас? Это блюдце, приспособленное под пепельницу… Может, именно она здесь побывала? Наверное, она ненавидит меня за мой поступок. И кстати, что это за поступок?

Я пытаюсь перенестись в прошлое, заново пережить все с начала до конца. Дейзи и Сэди, лучшие подружки, они все делали вместе, вот только над Дейзи надругались, а над Сэди нет.

Что она тогда чувствовала? Пыталась ли со мной поделиться? Стала ли я ее слушать? Почему я все забыла?