На краю бездны

Следующее самое запоминающееся негативное воспоминание, когда мне исполнилось девять. Родители, как обычно, собрали дома собутыльников. Я вернулась из школы и прошмыгнула в комнату. Хотела сеть за уроки, однако, отец вспомнил про меня. Покачиваясь, вошел в спальню, сжимая в руке ремень. Уже знала, что папаша решил меня выпороть просто так, не за что… Бил меня часто, постоянно в чем-то обвиняя. Мне это так надоело, что решила убежать и запереться в ванной. Не получилось… Отец заехал ремнем мне по спине, а когда я увернулась от второго удара и выскочила в коридор, он крикнул своим дружкам, чтоб поймали меня. В этот раз мама пришла мне на помощь. Нет, она не встала за меня горой, а быстро открыла входную дверь, чтобы появился шанс выскочить в подъезд. Надо ли говорить, что оказалась на улице в пятнадцати градусный мороз босиком и в одном халате? Домой вернуться побоялась. Легкие обожгло от морозного воздуха, а кожа щипала. Ноги заледенели, и ступни болезненно реагировали на холодный снег. У меня был один выход — добраться до дома Артема. А это две автобусные остановки. Побежала изо всех сил. Прохожие практически не встречались, потому что в февральский мороз жители предпочитали сидеть дома. Те немногие, кто меня заметил, с ужасом качали головой. Каждый вдох приносил мучительную боль. Легкие горели, а тело превратилось в ледышку. Превозмогая мучения, добралась до квартиры тети Наташи. Дверь мне открыл восемнадцатилетний Артем. Когда он меня увидел, то в буквальном смысле уронил челюсть. Без слов подхватил меня на руки и внес в квартиру. Сорвал с кровати плед и укутал, прижимая к себе, параллельно звонил в скорую. Он не спрашивал, что случилось, и так понятно, что по доброй воле не отправилась бы на прогулку в таком виде. Скорая помощь приехала через десять минут. Романов на руках нес меня не только к машине, но и по отделению больницы. Мне оказали первую помощь, а на следующие сутки взлетела температура и я попала в реанимацию с двухсторонним воспалением легких и обморожением конечностей.

Пришли ли родители навестить меня? Нет! Артем пропускал занятия в академии, чтобы быть рядом со мной. Приносил гостинцы, гладил по голове и обещал, что заберет к себе при первой возможности. Я часами могла сидеть, прижавшись к нему, ощущая защиту и любовь. Он был моей опорой, моим спасением, как и тетя Наташа. Она — самый добрый и светлый человек на Земле. Я часто завидовала Тёме, что у него такая замечательная мама. И почему меня угораздило родиться у тварей? И куда смотрели органы опеки? Хотя у моей матери там были какие-то связи, возможно, все дело в этом.

Еще одно негативно воспоминание, это то, когда мне было десять лет. Отец снова решил сорвать свою злость на мне. Он потушил окурок о мое плечо, оставив шрам на всю жизнь. Мама ему слова не сказала, зато я схватила со стола канцелярский нож и воткнула отцу в ногу. Правда, за это он меня ударил по голове так, что пришла в сознание в больнице. Врачи тогда поставили диагноз сильное сотрясение головного мозга. Рядом, как всегда, сидел Артем, нервно проводя по моим волосам ладонями. Он смотрел в одну точку и прерывисто дышал. Когда заметил, что я очнулась, прижал к себе так крепко, что у меня чуть ребра не треснули, а все потому, что худющая была. Это и не удивительно. Кто бы меня кормил? Все деньги у родителей уходили на водку. Вот и приходилось мне питаться чем попало и носить старые вещи, те, что отдали соседи. И не важно, что не по размеру или не по сезону. Правда, выручала тетя Наташа. Она каждый год приобретала мне то куртку, то шубку. Платья для новогодних утренников, белые колготки и бантики — это заслуга Романовой. Она, кстати, со мной и ходила на праздники.

Я не знала, как родителям удавалось избежать ответственности за все, что они творили. Как-то Виктор сказал, что мой папаша занял у него много денег, чтобы открыть свой бизнес, еще до моего рождения, а потом прогорел. Долг на нем повис, отдавать было нечем, и папа ушел в запой. В то время папаша имел какие-то связи, вот его зад и прикрывали.

Ну и последнее негативное воспоминание, когда отец отдал меня Виктору и Косте. Озвучила психологу самые яркие, те, что преследовали по ночам, когда я переживала боль снова и снова.

— Яночка, я тобой горжусь. Посмотри, ты смогла рассказать все без слез и агрессии, а так, словно это и не с тобой произошло. Скоро сможешь отпустить прошлое, и оно перестанет тебя преследовать. А теперь поведай мне самые яркие моменты, те, что остались в памяти и вызвали массу положительных эмоций.

Я задумалась, решая с чего начать. Молча погладила мягкую обивку кресла и посмотрела в окно на проливной дождь.