На краю Дикого Поля

Кубок и впрямь был хорош. Золотистый, должно быть бронзовый или латунный, с красивой чеканкой в восточном стиле, украшенный четырьмя жёлтыми камнями.

— Что сказать, Петя, вот и появился у тебя первая семейная реликвия. Я тебе советую на донышке выгравировать надпись что такого-то числа, такого-то года князь Гундоров из рода Рюриковичей пожаловал сей кубок Петру… Как твоя фамилия, Петя?

— А я, того-этого, найдёныш. Подкидыш значит.

— Значит Петру Рыльскому за сердечное исполнение хороших песен.

— Барин — взмолился Петя — запиши мне на бумажке то что сейчас сказал, а то я в жисть не запомню! А я с твоей бумажкой завтра пойду к ювелиру. И Олино блюдце возьму.

— Так ту певунью зовут Оля?

— Ага!

— Хорошая девушка?

— Очень. Жаль её, замуж никто не возьмёт.

— Почему?

— Вестимо почему. Сирота она бесприданная. Разве что старик какой позарится или кто из важных господ обрюхатит, да приданным откупится, а её, бедняжку, тем приданным попрекать будут до гроба.

— А ты?

— А что я? Я Олю третий год знаю, сердцем прикипел, да только я тоже сирота безродный, без угла и последа. — Петя чуть не плакал.

— Слушай, Петя, я с тобой про завод говорил всерьёз. Деньги я в него вложу, а ты мне либо постепенно вернёшь долг, либо будешь работать со мной исполу. Так что ты в будущем человек обеспеченный. А Оля, если я правильно из окна разглядел, тебя не предаст.

Петя выглядел до крайней степени ошарашенным.

— Или ты думаешь, что Оля тебе откажет?

— Точно не откажет. Она сама намекала.

— Если так, то сколько вам будет нужно на достойную свадьбу? Сколько надо денег?

— А нисколько — заулыбался Петя — Если Оленька не откажет, то мы обвенчаемся и будем вместе жить. На венчании церкви гривенник пожертвуем, да и ладно.

— Ну раз так, то ступай, объяснись с Олей.

— Угу — и Петя исчез.

Иван Григорьевич Выродков оказался так сказать «типичным воеводой». Высокий, крепкий, наделённый той неприметной внешностью сильного мужчины, что так нравится женщинам. И редкостный умница, к тому же.

— Ага! — сказал он прочитав мой план — Нужны люди и снаряжение, а денег ты не просишь.

— Люди остаются на твоём коште, Иван Григорьевич — отвечаю я — Мне нужен их труд.

— Я смотрю что ты планируешь строительство заводика как военную операцию. Где учился?

— Не знаю, Иван Григорьевич. Мне крепко досталось по голове, так что я потерял память. Умений и знаний сохранилось много, а вот откуда они — бог весть.

— Разные чудеса случаются на Божьем свете. Ну да речь не о том, выкладывай свои соображения.

— Замысел основан на том — расстилая на стола карту начал я — что наши противники наверняка уже осведомлены о планах строительства завода на реке Псел. Слишком уж много лишних глаз в Рыльске, как впрочем и в любом другом городе. Однако противникам до Псёла дальше чем нам, и это нам выгодно. С другой стороны они не привязаны к одному месту и не связаны обозами и работными людьми, что выгодно им. Следовательно, нужно наш недостаток превратить в достоинство.

— Каким образом?

— До начала операции нужно заложить на Псёле опорную базу, где накопить инструменты, материалы, продовольствие и всё что потребуется. И на эту базу будут опираться воины, наряженные на охрану и оборону строительства.

— Так-так…

— Таким образом, даже если бы противник находился рядом, он не может в полную силу противодействовать нашему строительству. Наоборот, он будет вынужден постоянно обороняться, то есть, инициатива будет у нас.

— Продолжай.

— К сожалению, плечо подвоза по реке для нас перекрыто, так как Днепр на участках, где Сейм и Псёл впадают в него, принадлежит не нам. Остаётся только сухопутная дорога, и она, по счастью, идёт по водоразделу. Но расстояние великовато, а значит придётся строить цепочку укреплённых острожков.

— А окупит твой заводик такие траты?

— Суди сам, Иван Григорьевич, во время разведки кузнецы, которые были со мной, из второпях сделанной домницы получили две полосы железа больше чем по полпуда, а я получил больше шести пудов чугуна. Из чугуна я тотчас же отлил ядра и якорь, правда якорь очень корявый, потому что не ожидал что получится так много чугуна, вот и лил просто в канавку на песке. Из железа, что получили кузнецы, они уже отковали саблю, и наместник Рыльский её похвалил, а ты знаешь, как он скуп на похвалы. А сколько можно получить металла, когда варить его будем в больших печах?

— Да, заманчиво. Наместник Рыльский целиком за этот план, дьяк мой, Тимофей Ломакин, кстати, он скоро придёт, тоже ратует за него. А теперь давай-ка пройдёмся по деталям.

Тут в дверь постучали и дьячок доложил:

— Прибыл дьяк Тимофей Ломакин, просит принять.

— Проси!

— Присаживайся. Тимофей Иванович, будем вместе думать.

— Если позволишь Иван Григорьевич, — улыбнулся я — скажу, как в таких случаях говорил мой покойный наставник: «Подумаем, как из хорошего плана сделать жизнеспособный».

— Умный был твой наставник — засмеялся Иван Григорьевич.

Уже к вечеру большинство вопросов были решены, и меня отпустили. Уходя я слышал, как глава Разрядного приказа бормотал, глядя на оставленную мною карту:

— Опорная база. Да уж, опорная база.