На краю Дикого Поля

— Разные случаются чудеса на Божьем свете. — задумчиво сказал царь и обратился к Выродкову:

— Что скажешь, глава Разрядного приказа?

— Ну что сказать, великий государь… Сразу после получения письма Рыльского наместника о человеке с необычными знаниями, пришедшем на твою службу, я дал указания проверить сведения о сем человеке.

— И каков результат?

— Рассказ подтверждается письмами доверенных людей из Прусской земли, Польши и Литвы. Приметы названные в этих письмах, полностью совпадают. Я говорил с несколькими лекарями, они подтверждают возможность подобной потери памяти, и выражают надежду память может восстановиться. Святой старец Мирон, что живёт в Спасском монастыре, также говорит, что подобное, хотя и очень редко, всё же возможно.

— Ну что же, Александр Евгеньевич, — потер руки царь — теперь поговорим о некой секретной карте, которую обещался принести князь Давыд Васильевич. Принёс ли обещанное, князь?

— Принёс, великий государь.

Я открыл тубус и расстелил карту на столе и все с интересом стали её разглядывать.

— Похожа на те карты, что ты, князь Давыд, мне преподнёс, но вижу я много значков, которых раньше не встречал.

— Взгляни на легенду, великий государь. — порекомендовал князь, указывая на табличку условных знаков внизу карты.

— Да! И правда, в легенде они обозначены и расписаны. Скажи-ка, князь, что есть никель? Это же имя мелкого беса…

— Если позволишь, великий государь, я отвечу — выступил я вперёд.

— Говори.

— Никель есть металл, серебристо-белого цвета. Если его добавлять в железо, сплав будет много крепче и гибче. А ещё можно покрывать им изделия, например панцири, от этого они станут красивыми и не будут ржаветь.

— И ты сможешь получить никель?

— Нет, великий государь. Сейчас этого никто не сможет. Но следует поставить задачу алхимикам, чтобы они не маялись глупостью с философским камнем, а нашли способ получения никеля.

— Тогда откуда ты знаешь о свойствах сего металла?

— От Устина Штайна. Его знания просто поражали воображение, и он успел передать мне лишь самую малость.

— А вот значок хром. Что сие?

— Тоже металл, и его тоже ещё не научились получать.

— И что ты прикажешь делать с картой указывающей на металлы, которых никто не умеет получить? — подал голос Курбский.

Царь с интересом наблюдал, как я отреагирую.

— Приказывать никому из присутствующих я права не имею, потому что двое весьма высокородны, а над одним из находящихся здесь и вовсе лишь сам господь бог властен. — я поклонился царю, заметив, что ему мой ответ понравился. Сословное общество, тудыть ему в печень! — но кроме металлов, которые мы ещё не умеем получать, есть те, которые умеем, но на Руси их не добывают. Например медь. Вот погляди, великий государь — нарочито игнорируя Курбского я обратился прямо к царю — вот здесь, в Кореле есть доступное месторождение, и не очень далеко.

Начали так и сяк прикидывать возможности государства по добыче предъявленных полезных ископаемых. Меряли линейками, шагали по карте циркулями, черкали на бумажках расчёты…

— И всё-таки, Александр Евгеньевич, что делать с картой, если замысел взять в размахе моей державы?

— Я могу лишь высказать мысль, а решать лишь тебе, великий государь.

— Говори.

— Я бы предложил создать ещё один приказ, Горных дел или Горнозаводской, который бы ведал добычей полезных ископаемых и их переработкой в металлы и всё остальное, что из глубин земли можно добыть. И назначить главой этого приказа надёжного, умного и распорядительного человека, доказавшего лично тебе, великий государь свою преданность. При этом человек должен разбираться в людях, чтобы ставить каждого на своё место, и не чураться новин, а наоборот, внедряя их.

— Понял я на кого ты намекаешь. Что же, муж сей более чем достоин, а значит быть посему: князь Гундоров Давыд Васильевич! — взволнованный князь вытянулся в струнку — повелеваю тебе написать челобитную с обоснованием нужности Горнозаводского приказа. Ежели я увижу, что ты справился с этой первой задачей, то быть тебе по знатности и заслугам, и как главе приказа, думным боярином.

Князь рухнул на колени, изливаясь благодарностями. Да. Сейчас в том нет унижения: какие времена, таков и этикет.

— Есть ли ещё вопросы? — поинтересовался царь.

— Если позволишь, великий государь, — князя просто распирал восторг — преподнести тебе ещё один подарок.

— Что это?

— На твоём тезоименитстве Александр Евгеньевич песню сочинил, обучил ей своего слугу, а я приказал тому слуге следовать за нами к тебе. Разреши представить?

— Дозволяю.

Царь уселся в кресло, Курбский и Выродков сели на лавку справа, а князь Давыд и я слева от государя. Вошедший Петя, при виде царя рухнул на колени, лбом уперевшись в пол. Было видно, что его бьёт крупная дрожь.

— Не бойся, добрый человек — ласково сказал царь — Правду ли сказал князь Гундоров, что ты хорошо поёшь?

— Я стараюсь, царь-батюшка — откашлявшись подал голос Петя.

— А многим ли песням тебя научил твой хозяин?

— Как бы не две дюжины, царь-батюшка.

— Последняя их них тебе понравилась ли?

— Понравилась, царь-батюшка.

— Споёшь ли ты мне её?

— Спою, царь-батюшка.