На краю государевой земли

Вот и сейчас он заходил подле избушки туда-сюда. Казалось, вот-вот он зачешет затылок от свалившихся неожиданно дум. Но если он решил, то уже действовал быстро. Видимо, взвесив все, он подскочил к Зойке и Катерине, которые стояли тут же, молча, наблюдая за ним.

— Зойка, ты в острог, вот с ним! — кивнул головой атаман на Васятку. — А мы с маткой поскачем по заимкам! Слава богу, Катерина, что малых-то оставили дома!

Важенка даже не спрашивал жену, пойдет она с ним или нет. Катерина была старой казачкой и в седле ни в чем не уступала мужу.

Атаман подтолкнул Зойку к Васятке:

— А ну живо: дуйте отсюда!

Зойка сорвалась с места и подбежала к лошадке, на которой сидел Васятка. Ничуть не смутившись его, она высоко задрала сарафан, так что мелькнуло голое девичье колено, и зацепилась носком за стремя.

Васятка же подхватил ее за руку, рывком дернул вверх, и она плюхнулась позади него на широкий круп лошадки.

— Гони, гони! — крикнул атаман Васятке и бросился вместе с Катериной к лошадям, что стояли привязанными у прясла.

И Васятка увидел, как он вскинулся в седло. И тут же лихо, по-казачьи, на коня взлетела Катерина… Катерина, у которой был целый выводок детей и ей было не так уж и мало лет. А вот, поди же ты!..

«Во дает!» — пронеслось у Васятки в голове, когда Катерина подняла на дыбы коня, развернула его на месте «свечкой» и бросила в галоп вслед за мужем.

Да-да, за мужем, атаманом, другом и возлюбленным, с которым всегда была рядом. И между ними уже давно было решено раз и навсегда, что если им будет суждено погибнуть, то только вместе. И лишь порой Важенка ворчал из-за этого: на кого-де они оставят малых-то. Но ворчал так, что Катерина видела: эта ее верность для него значила много…

Васятка поддел пятками под бока мухорточки. Они поскакали по тропе сквозь осинник и выметнулись на елань, поросшую луговыми травами с редкими плакучими березками.

Елань словно вымерла. Хотя по свежей кошенине было заметно, что тут только что работали, звенели косы, шелестела и покорно ложилась колючими валками трава.

Копыта мухорточки глухо зацокали по утоптанной высохшей тропе, вплетаясь в заздравные песни жаворонка в вышине и зудящий гул пчел и кузнечиков…

Васятка ускорил бег мухорточки, чтобы поскорее убраться с открытого места: опасного, неуютного, чувствуя кожей чьи-то взгляды… И тут же краем глаза он уловил какое-то движение на другом конце елани. И сразу же оттуда долетел знакомый воинственный клич: «Ы-ы-хх!»…

— Киргизы! — дохнула Зойка ему в затылок.

Он вздрогнул, почувствовав, как она прижалась к нему, упруго, грудью… У него захолонуло все внутри и его бросило в жар.

Он еще сильнее наддал по бокам мухорточки и отпустил повод, давая ей полную свободу.

— Пошла, пошла, милая! — подбадривая лошадку, простонал он. — Вынеси, голубушка!.. Прибавь, еще, еще!..

Топот копыт, дикие, с завываниями вскрики, казалось, неумолимо приближались.

Но он не оборачивался, хотя тянуло, страшно тянуло взглянуть: догонят ли?! Знал, что это собьет с шага мухорточку. На струне она идет, тонко: миг — сорвется, и все полетит кувырком.

Вот пропела одна стрела… Но, не найдя никого, врезалась в землю под самыми копытами мухорточки. За ней еще одна. Тоже недолет!.. Спешат степняки, боятся упустить добычу, лакомый кусочек — девку… Да и малого можно сторговать за добрую деньгу. Вон какой сильный, ловок в седле, не так просто будет сладить с таким…

— Зойка! — крикнул он. — Глянь, сколько их! Осторожней — мухорточку бы не запахать! Одним глазком, здорово не крутись! Поняла?!

— Да!

«Ох, ты!» — пронеслось в голове у него.

Только сейчас он сообразил, что она сидит спиной к преследователям, поневоле закрывает от стрел его, мужика… Позор!.. Ни повернуться, ни пересесть, ни остановиться, хотя бы на мгновение.

«Надо было сразу садить вперед! — запоздало подумал он и чуть не заплакал от отчаяния, что вляпался в это по своему же недомыслию. — Что будет, если с ней что-то случится?! Удавлюсь, в тайгу, в бега! Как атаману-то взглянуть в глаза?.. Ну и болван же ты!» — стал честить он сам себя.

По слабому движению за спиной он догадался, что она оглянулась: быстро, ловко и легко. Так что он едва почувствовал это.

— Двое! — крикнула она ему в самое ухо. — Только двое!.. Но под ними колмацкие! — добавила она.

И он понял, что она не только хорошо разбирается в лошадях, но и этим говорит, что уйти от степняков у них нет шансов. Разве что те не осмелятся близко подходить к острогу. Или что-нибудь вспугнет их раньше, чем они настигнут их… Да, вот-вот тут где-то пойдут крестьянские поля, а на них всегда было полно людей. Волынский-то крепко-накрепко наказал всем: за стены выходить только вооруженными…

«Наконец-то!» — вздохнул он, когда они выскочили на уже заколосившиеся крестьянские поля.

«О-о! Господи!» — отдалось страхом у него в сердце при виде потоптанного и выгоревшего поля…

От нивы, созревающей нивы пахнуло гарью, несло бедой.

— Васятка, что делать?! — снова задышала Зойка ему в ухо, и голос у нее сорвался. — Догонят, догонят ведь!