На краю Империи

– Любезная маменька. Получил твои письма, полные любви и заботы обо мне. Ты все переживаешь. Не нужно, родненькая, так беспокоиться, у нас все хорошо. Авдеев хороший наставник, мы всегда под присмотром, он никому не дает хулиганить. Мы в полной безопасности. Пока больше всего понравилось в Нижнем Новгороде. Еще в Казани было хорошо, как я тебе и писал ранее. Мы готовимся к дальнейшей поездке, накупили теплой одежды, чтобы не простудиться в дороге. За здоровьем я слежу. Береги себя, ненаглядная матушка.

Из письма Павла дяде Григорию Павловичу:

– Дорогой дядюшка. Рад сообщить, что у нас все хорошо. Мы едем и все время радуемся вашей прекрасной придумке с поездкой на Амур. Более того радуемся вашему выбору наставника для нас. Федор Ильич нам как отец. Много рассказывает интересного и бдит денно и нощно. Под его великолепным руководством даже мы, балбесы, усмирились и только по сторонам смотрим и в жизнь вникаем. Жизнь простая интересная оказалась. Сегодня купцу Мустафину отправили цены на некоторые товары в Томске, которые его интересовали. Скоро станем в таких важных вопросах разбираться. Надеемся, что прилежание в вопросах негоцианства вам по душе, милый дядюшка. Это, конечно, не воинская наука, но тоже полезно, особливо для кошелька и счета в банке. Надеюсь, что батюшка смотрит на нас сверху и радуется, каким благоразумным становится его сын благодаря вашему участию в его жизни.

***

Воспользовавшись остановкой, заранее по совету знающих людей накупили зимней одежды. Никто не знает, когда морозы ударят, и хорошо, если сразу подморозит, без распутицы. Хоть и надеялись, что до Иркутска доедут до снега, но в дальней дороге надо быть готовым ко всему.

Комплект бывалого путешественника по Сибири состоял из овечьего полушубка, дохи (купили медвежьи, хотя можно было поискать и найти оленью), «самоедские шапки», у которых было подобие шарфов, валенки пимы, шерстяные носки, вязаные варежки и рукавицы-шубенки. Легкое сопротивление у парней вызвали только фуфайки, которые торговец называл на сибирский манер кухвайками, и чембары – широкие штаны, надеваемые на пимы. Но Авдеев знал, что это очень нужные в дороге вещи, поэтому сопротивление в коллективе быстро погасил, и полезная дорожная амуниция была куплена. Торговец только проговорил, принимая деньги:

– Как залихолетит-то в дороге, так меня добрым словом вспомните.

В лавке запаслись съестными припасами. Тут никто не капризничал, брали, что советовали. Никто не хотел ехать голодным. Накупили меда, чая, кофе, холодных мясных и рыбных закусок, икру, сухарей из белого хлеба. Когда ударят морозы, можно будет в дорогу брать горшочки с морожеными щами и пельменями. Отдельно в деревянные ящики, засыпанные стружкой, уложили бутылки с вином. Наученные поездкой с удалым Лукашкой Оглоблей, набрали перины, подушки и одеяла, чтобы мягче и теплее было ехать, да и багаж так сохраннее.

Все готово, можно было ехать.

***

К вечеру накануне отъезда братья отправились на прогулку, обещав вернуться не позже восьми, поскольку утром предполагалось рано встать. Когда кузены не пришли ни в девять, ни в десять, Авдеев забеспокоился не на шутку.

Наконец, около двенадцати оба появились, грязные и усталые. Николай сразу завалился на кровать, держась за голову, перевязанную тряпицей.

История была похожа на плохой водевиль из жизни уездного городка, переросший в детективную историю. Во всяком случае, в их изложении. Павел рассказывал, нервно посмеиваясь, но ясно виделось, что ему совсем не смешно.