На краю неба

— Фотография, Дима… ты даже… — Катя прикрыла рот ладонями, точно пытаясь окоротить лёт слов. Поймала себя на том, что начала нести какую-то бессмыслицу, стала задавать глупые вопросы, ответ на которые ей уже не нужно знать. Не нужно ничего слышать. Потом она развернулась к нему спиной, боясь разговориться. Ее плечи мелко затряслись. То ли от смеха, то ли оттого, что заплакала. Дима тронул ее за плечо, Катя резко повернулась к нему, а он не убрал руку. Так и замерли они в неловком полу-объятии. Кривоватая улыбка появилась на ее лице.

— Ну, давай, Крапивин… Тебе же хочется… на прощанье.

Дима так и застыл — не обнимая, но и не отталкивая — обратив взгляд в ту сторону, куда ушла Юлия Сергеевна. Заметив у Кати на шее — чуть выше горловины свитера — маленькое красное пятнышко, осторожно коснулся его кончиками пальцев. Снова плойкой обожглась. Катюша всегда такая неаккуратная. То порежется, то обожжется. Сердце у него болезненно сжалось. Он еще раз посмотрел куда-то вперед, потом перевел взгляд на ее лицо.

— Крапи-и-вин, — смеясь, протянула она, стараясь сделать это как можно снисходительнее. Все ждала его певуче-иронического «Катри-и-ин», но так и не дождалась. Куда-то делось его умение тонко и незаметно поддеть ее.

Но смех оборвался, стоило Диме прижать ее к себе и поцеловать. Это было не горько, сухо, как должно быть при расставании. Было сладко и страстно. Больно. Дико, ужасно, невыразимо больно. А думала: выдержит. Теперь же уперлась в его крепкую грудь ладонями, оттолкнулась, но не оторвалась. Да и он не собирался отпускать. Прижал еще сильнее. Переместив руки, обхватил руками чуть ниже плеч и, сковывая любое движение, приподнял над полом.

— Пусти… — выдавила она.

— Катя, — бессмысленно позвал он. Понял вдруг, что толком ничего не сказал ей, хотя она права: он пришел не для того, чтобы поговорить с ней. Пришел он, чтобы только ее увидеть.

— Все! Отпусти меня, Крапивин! Дима пусти меня! — заорала она, стараясь выскользнуть из его рук. Но не могла. — Пусти… — бессильно захныкала. Слезы застилали глаза, и Димкино красивое лицо с точеными, аристократическими чертами лица, светлая рубашка и темный пиджак — то, что было у нее перед глазами, — превратились в одно сплошное мутное пятно.

Он отпустил, конечно. Едва почувствовав, что руки его ослабли, Катька отскочила от него как ошпаренная. Пошатнулась от головокружения. Диме даже показалось, что сейчас она упадет. А она отбежала подальше, встала за столиком у выхода на террасу, словно спряталась, воздвигнув между ними спасительную стену, и вскричала на выдохе, нервно одергивая кофту и поправляя волосы:

— А теперь уматывай, теперь исчезни из моей жизни, Крапивин! — На последних словах сорвалась с места и быстрым шагом покинула гостиную. В холле она уже бежала. По лестнице взлетела, перепрыгивая через одну ступеньку.

Дима поднял телефон, который так и валялся на полу, убрал в карман и тяжело двинулся следом. Но не за Катей, а прочь из этого дома.

— Дима! — позвала его Катя сверху, нависнув над перилами лестницы, окриком остановив почти у самой входной двери. Дождалась, пока Крапивин поднимет взгляд, и швырнула ему в ноги антикварную куклу, его подарок. — Счастья тебе и семейного благополучия!

1 глава

— Да, Ваня, — взял трубку Крапивин, немного удивляясь такому позднему звонку друга. — Привет.

— Чего это вы в кино собрались на ночь глядя?

— В кино? — бросил взгляд через стол на Агату.

— Ну, Катя сказала.

— Катя? — нахмурился.

— Я сейчас сестре звонил, она сказала, что вы с ней в кино собрались на ночной сеанс. Только я так и не понял, на какой фильм.

— Подожди, — Дима отнял телефон от уха, услышав звонок на второй линии, и взглянул на экран. Катя. Не стал отвечать ей, вернулся к разговору с Иваном и подтвердил уверенно: — Угу, собрались, — на ужастики пойдем. Не помню на какой фильм, не спрашивай даже, взял на первый попавшийся, очередная «живая мертвечина». Мне все равно, я такое вообще не смотрю. Ладно, Вань, мне Катя тут вторую линию обрывает. Все нормально будет, не переживай.

Агата, услышав имя Кати, сделала недовольный вид.

— Дима, — начала было возмущаться, но Крапивин одним взглядом заставил ее замолчать и набрал Катин номер.

— Димочка, привет, — ласково начала Шаурина, ответив с первого гудка.

— Привет, Катюша. Ничего не хочешь мне объяснить?

— Эм-м-м, тебе Ваня уже звонил, да?

— Да.

— А что ты ему сказал?

— А что ты хотела, чтобы я ему сказал?

— Ну, Дима-а-а, я тебе звонила, ты не взял трубку! Я тебе три раза звонила!

— Я сказал, что мы на ужастики идем, как ты любишь. А не взял трубку, наверное, потому что был занят, как думаешь?

— Ой, Димочка, спасибо! — вспыхнула благодарностью Катя. — Люблю, целую.

— А теперь скажи-ка мне, Катрин, где ты находишься?

— Со мной все в полном порядке.

— Не сомневаюсь, судя по твоему бодрому голосу. Где ты находишься?

— Дима, — начала раздражаться Катя, — не включай няньку.

— Говори, где ты есть, или я позвоню родителям. И Ване. Представь, что начнется.