На краю одиночества

- Лазовицкого вызвала. Наябедничала. А он не один приехал… так что повезло тебе, что ты при смерти, да… - он ущипнул себя за подбородок. – Представляешь… императора не убоялся. Так и сказал, мол, простите Ваше императорское Всемогущество, но верноподданические чувства верноподданическими, а жена, хоть и бывшая, но все родная…

- Врешь.

- Вот! Заговорил. Не вру. Так, слегка приукрашиваю. Но представляешь, он из Куракина компенсацию выбил! – это было произнесено с немалым восторгом, который Глебу был вполне понятен, ибо казначей Его императорского Величества, Михаил Савельевич Куракин славился редкостной даже для его должности скупостью, которая могла сравниться лишь с блестящим его умом. – Причем не только на восстановление дома, но еще и моральную…

Это было и вовсе чудом, ибо Куракин наотрез отказывался признавать сам факт моральных неудобств, тем самым открещиваясь и от необходимости оные компенсировать.

- А еще людишки с ним…

- Анна…

- Тут она… в смысле, в городе. Чаевничает с Его императорскими… чтоб их… величествами и высочествами. Лежи, болезный, а то ж свалишься с кровати, дохтора понабегут, лечить станут.

Глеб пытался сесть.

Но руки едва-едва двигались, а ноги… приходилось сосредоточиться, чтобы он вообще ощутил их.

- Лежи, - жестче повторил Земляной, и руку на грудь положил, верно, для надежности. – Я знаю. Не тронет ее никто. Не посмеет. Ты ж понимаешь, пусть и непризнанная, но все равно кровь…

- Когда? Понял?

- Надо бы с самого начала. У нее аура больно характерная. Дед вот сразу, а я… я с ними дела иметь не люблю. Всякий раз бегу из Петергофа… вот и… кто бы мог подумать? Проклятье, конечно… а еще лечение… изодрали вклочья, но все равно же характерные родовые черты прослеживались! Так что я действительно идиот.

- Идиот, - охотно согласился Глеб. И все же приподнялся. Почти. Лежать стало на редкость неудобно. Благо, Земляной понял. Подхватил за плечо, приподнял и подушку сунул. Поинтересовался:

- Легче?

- Да.

- Пить будешь? – он снял с пояса фляжку и потряс. – Настой. Полезный.

И горький. Но горечь радовала. Кажется, все радовало, кроме ног, которые… Глеб изо всех сил пытался пошевелить пальцами. На руках вот получалось, а ноги…

- Не спеши. Физически ты в порядке. Дыру зарастили, кишки поправили. Сердечко тоже подлатали. Сказали, больно трепетный ты, все к нему тянешь, так оно долго ни у кого не выдержит.

Он щелкнул Глеба по носу.

Пришлось стерпеть.

Пока.

Глеб повторил вопрос:

- Когда. Узнал.

- Что? А… так… она как-то велела мне заткнуться. Я и заткнулся. Такое вот странное чувство, когда кто-то вдруг за поводок дернул. За такой вот родной поводок, который бережешь пуще глаза. Тогда домой вернулся и присмотрелся к снимочку нашему. И понял. То есть, не все, но многое. Дальше… запросить дворцовых сплетен, в доклады оформленных. И многое выплыло.

Земляной вздохнул и виновато признал:

- Я не мог сказать.

- Почему?

- Во-первых, есть протокол. Да, и для таких вот… сюрпризов тоже есть. Случались исторические прецеденты. Я должен был поставить в известность Его императорское Величество, а дальше уже ждать распоряжений.

- Каких?

- Любых, Глеб. Любых. Говорю же, прецеденты случались и… я надеялся только, что люди с тех времен добрее стали. А во-вторых… вот скажи я тебе, ты бы на ней женился?

Ответ очевиден.

Нет.

Анна – принцесса крови. Не важно, где она росла, кого полагала родителями, как жила и что представляла собой ныне. Она – принцесса.

Крови.

И не Глебу претендовать на руку его.

- Поэтому… обряд?

- Да. Отчасти. Но… то, что я тогда говорил, все правда. У нас не вышло бы изолировать проклятье. Поэтому… скажем так, я убедил себя, что действую во благо. Основная-то задача именно в том, чтобы сберечь старшую кровь, да…

Во благо.

Глеб закрыл глаза и открыл, почувствовав, как на щеку опустилась муха. Что она вообще в палате делает? Он попытался взмахнуть рукой. И даже сумел оторвать ее от постели.

- Теперь…

- Теперь ты герой. Спаситель отечества, величества и высочества, - Земляной муху прогнал. – Конечно, подозреваю, всем было бы легче, если бы ты немножечко больше мертвым был, но уж как получилось, так получилось…

…принцесса.

Крови.

И странно, что Глеб не понял. Это же очевидно… она похожа… на те дворцовые портреты в галерее, куда пускают далеко не всех. Не на императрицу, что очевидно.

И не на Николая, хотя и брат он ей, получается.

Не на Медведицу даже – Глеб застал и эту монументальную женщину, которая внушала ему не только страх, а боялись ее все, но и глубочайшее уважение. На юную Ольгу Николаевну, в которой, как поговаривали, изрядно чувствовалась кровь иных.

Та вышла замуж по большой любви. И ушла в один день с мужем, сгорев от тогда еще неизлечимой красной лихорадки, оставив троих детей, старший из которых…

Не важно уже.

- Обряд – дело такое, не людям его разрывать, как бы оно ни хотелось…

А хотеться будет, ибо принцесса, пусть и такая, случайная, не пара обыкновенному графу. Князья найдутся. Или герцоги, с которыми надобно скрепить отношения, здесь ли, за границей…

- …и потому, дорогой, не избежать тебе великой славы…