На краю одиночества

Она не устала. Она, напротив, поняла, что живет. Приняла эту жизнь и даже удивилась, как могла она потратить столько времени впустую.

Ничего. У нее есть еще…

Богдан на Сашку тоже обиделся, потому что думал сам героически пожорника победить, а получилось, что девка спасла. Вконец разругались.

Арвис пытался выжить Нагу.

А та делала вид, что ей совершенно безразличны люди, вот только взгляд ее то и дело останавливался на Илье. И это тоже бесило Богдана.

Анна вздохнула.

Вмешаться? Но как? И что она, Анна, способна сделать?

– Вот скажи… – Ольга потрясла ближайшую коробку, в которой что-то зазвенело. Анна лишь надеялась, что это «что-то» окажется в достаточной мере крепким. – Почему мужчины настолько бестолковые?

– Не знаю, – честно ответила Анна. – Но если иначе, зачем нужны были бы мы?

– И то верно…

А имя дочери придумать стоит. Пока есть время.

Оно еще есть. Сирень цветет. Колокола звонят, и небо качается, отзываясь на этот звон.

Быть может, Ульяна?

Или Цветана?

Младенец пнул под ребро. Цветаной быть он не желал. Ульяной, кажется, тоже… ничего, среди подарков наверняка отыщется пара-тройка именных книг, вот Анна и полистает их на досуге. Как-нибудь.

– И все-таки, – пробормотала Ольга, глядя на процессию, которая потянулась к церкви. – Экрю или шампань?

Украли ее в халате.

Был он белого цвета, что отчасти примирило Ольгу с действительностью, но уже потом, после. И воскрешать никого не пришлось. А что старые конюшни сгорели, так их давно пора было сносить.