На краю одиночества

– Что ж, потенциальный проклятийник у нас тоже имеется. – Даниловский хлопнул в ладоши, и звук получился хлестким. – Теперь я буду благодарен, если вы окажете любезность и покажете, где именно проходят занятия. А также все остальное…

Калевой тронул за руку. И Глеб кивнул.

Он отступил, не надеясь остаться вовсе не замеченным.

– Знаете, я впечатлен. – Калевой все тер руки платком, потом подносил к носу, нюхал, морщился и вновь тер. – Я, конечно, полагал, что некромантия отличается от традиционной науки, но настолько… Это вообще отмоется?

– Нет. Одежду лучше выбросить.

Через пару дней запах окрепнет, а ткань станет влажноватой, осклизлой.

Калевой кивнул. Вздохнул:

– Богдан… как он изменился, он всегда был тихим мальчиком, очень застенчивым. Слишком застенчивым, как мне казалось, а на деле… ему на пользу… и не только ему… Признаться, у меня были определенного рода сомнения. Моя сестра говорила, что не следует развивать этот дар, что если не давать выхода, он естественным образом угаснет. Мне это казалось неправильным, но когда никто не отозвался…

Он все-таки чихнул:

– Простите.

– Ничего.

– Потом появились вы с вашей идеей. И я подумал, что это хоть какой-то шанс, что если есть, надо использовать. Но я беспокоился, справится ли мальчик. И Настя твердила, что я глупость придумал, что нельзя так с ребенком. Однако я вижу, что не зря. И рад, весьма рад… Я смогу увидеться с сыном?

– Да. Но здесь. – Глеб категорически не желал выпускать детей в город. – Прошу прощения, но сейчас здесь неспокойно.

– Да, мне говорили. – Калевой вытащил футляр с очками, которые принялся протирать с преувеличенной старательностью. – Ситуация сложилась неоднозначная. Не так давно ко мне обратились с просьбой… Жалобы, конечно, почти сразу пошли, но жалобы – это одно, а вот личные просьбы, как понимаете, совсем-совсем другое… И человек такой, что отказать будет сложно.

– Это мой дом. И мне решать, что в нем делать.

– Помилуйте, – отмахнулся Калевой, едва не выронив очки. – Я разве против? Наоборот, признаюсь, этот ваш шаг некоторым образом вывел вас из-под моей юрисдикции. Частные учебные заведения куда менее зависимы от министерства образования, нежели государственные. Проверок и инспекций, конечно, избежать не удастся, вы ведь понимаете…

Глеб понимал.

– Но пока все, увиденное мной, не противоречит правилам. У вас имеется помещение достаточное, чтобы вместить, скажем, до сотни учеников. Наполняемость классов определяется лишь вами, как и дисциплины, помимо основных. К слову…

– Наставники будут.

– Отлично. Чудесно даже. Если же вдруг возникнут затруднения, обращайтесь, у меня есть на примете люди, которые не откажут… да… так вот, программа по ним установлена. С внутренними экзаменами разберетесь сами, что же касается внешних, то я присмотрю, чтобы проводились они честно.

Что ж, и за это стоило сказать спасибо. Одно дело – школу открыть, и совсем другое – сохранить ее открытой.

– Я предоставлю отчет со своим видением проблемы его величеству. И я постараюсь, чтобы мой голос был услышан, но вам следует помнить, что будут и другие, куда более скептические. И куда более близкие, – теперь Калевой говорил спокойно. – В последнее время, как никогда, живы представления, что темные маги миру вовсе не нужны, а если и нужны, то не в тех количествах, чтобы открывать школы. И я не уверен, хватит ли мне силы доказать обратное.

– Однако…

– У моего сына не было друзей. И не было врагов. Не было никого, с кем бы ему позволено было общаться. – Под ногой хрустнула ветка, и Калевой остановился. – И теперь я понимаю, сколь неправильно это было. Ему полезно встретиться с другими детьми его возраста.

– Даже если встречи не пройдут безболезненно?

Вилка по-прежнему лежала в кармане. Показать?

– Тем паче. Боли все одно не избежать. А тут вы хотя бы присмотрите. Моя жена говорила, что мир несправедлив по отношению к темным. И я пытался оградить сына от общения с ним, что было неверно. Возможно, Богдан со мной не согласится. Возможно, он будет обижен. Возможно, он не найдет в себе сил простить меня, но теперь я вижу, что ему нужно научиться ладить с людьми. И с обычными, и с такими, как он. – Калевой вздохнул. – Он способный мальчик.

– Способный, – подтвердил Глеб.

– К слову, я пробуду в городе несколько дней. Раз уж здесь, посмотрю на местные школы, да и вообще… – он взмахнул рукой. – Завтра я буду ужинать с Таржицким, постараюсь убедить его, что от вашей школы не будет вреда.

За домом опять что-то бухнуло, а потом раздался протяжный душераздирающий вой. И Глебу подумалось, что градоправитель Калевому не поверит.

И будет прав.

Глава 12

Мирослав Аристархович появился ближе к полудню, потянул носом и поинтересовался:

– Шанежки?

– Понятия не имею. – Глеб разбирал документы, и теперь если и слышал, то только запах пыли, смешанный с остаточной вонью. И вроде переоделся, и душ принял, но все же от вони не избавился.