На краю Ойкумены

А волшебство звучного голоса все сильнее томило и волновало Тирессуэна. Песня металась, как преследуемый беглец в поисках выхода. Торжество, призыв, дикая радость сменялись яростными и тревожными вскриками, стихавшими в мелодии тихой беспомощностью, и опять нарастало яростное сопротивление в резкой смене высоких и низких нот. В такт этой бурной, мятежной и страстной песне девушка, не сдвинувшись с места, отвечала быстрым спадам и переходам мелодии такими же движениями рук, раскачиваниями и изгибами тела.

«Что это? – думал Тирессуэн. – Куда мчится эта песня юной жизни? Что хочет она, кого зовет с собой? Или, как вырвавшаяся в пустыню арабская лошадь, она несется, не разбирая куда и зачем, наслаждаясь своей силой и быстротой скачки?. »

Ошеломленные незнакомой песней, мужчины не успели опомниться, как певица исчезла в тени. С началом мужского танца Тирессуэн не мог более оставаться в неведении. Он незаметно скользнул за обрушенную стену…

– Тирессуэн, тебя зовет начальник! – С этими словами туарег снова очутился в действительности. Он оглянулся, приходя в себя, и спустился с пригорка.

Костер догорел. Капитан и профессор, сидевшие у замолкшего ящика радиостанции, казались суровыми и величественными в свете высокой поздней луны. Туарег уселся на предложенный складной стул и стал ждать.

Что-то нужно французам! Они не звали бы его так торжественно сюда, в сторону, только для обсуждения завтрашнего пути.

– Тирессуэн, профессор Ванедж – знаменитый ученый не только в нашей стране, но и во всем мире… – Капитан сделал паузу, собираясь с мыслями.

Профессор оказался нетерпеливым, как того и ожидал туарег от европейца – новичка в Сахаре.

– Слушайте, Тирессуэн, – вмешался он на отличном арабском языке, – вы можете оказать большую услугу

Франции и всему миру… науке. Как-то вы обмолвились капитану, что знаете в глубине Танезруфта, в месте, где не бывал никто из европейцев, древние развалины города.

Надо думать – это ключ к древней истории Сахары, всей

Северной Африки. Мы проверяли эти сведения, никто не смог подтвердить или отвергнуть их. Но такой знаток

Центральной Сахары и такой проводник, как вы, Тирессуэн, не мог ошибиться, и мы хотим, чтобы вы провели нас туда. – Профессор выпалил всю тираду одним духом, словно боясь, что Тирессуэн не будет слушать, и выжидающе умолк.

– Мои знания Танезруфта малы, – спокойно возразил туарег. – Я не был там и не видел города. А по рассказам –

есть остатки построек… Но где в Сахаре не говорят о развалинах?

– Но вы проведите нас к тому месту, о котором говорят! – настаивал археолог.

– Я не могу вести к месту, которого не знаю. Танезруфт

– это слишком далеко, без воды. Опасно.

– Тогда покажите на карте, где эти развалины, мы… –

Профессор осекся от резкого толчка капитана.

Наступило неловкое молчание.

– Теперь говорю я, – начал капитан на ахаггарском диалекте тамашека. – Пятую экспедицию мы делаем вместе, Тирессуэн. И до этого ты ходил с хорошими людьми, большими учеными моей страны. Ты проводил наши машины далеко на запад и на юг. У горы Таманат, близ гурда

Дьявола, вы нашли залежи соды в стране Эль-Масс. Еще дальше от гурда Дьявола, в семистах километрах отсюда, ты прошел через опасную себхру Мекерране весной, когда страшные бури песка сменяются наводнениями. Вы тогда пересекли ее по всей длине до уэда Ин-Рарис. Со мной ты работал в Тифедесте от Тин-Фидияджа до Амсимассена.

Мы с тобой четырежды пересекали Аретхум, и в сердце

Ахаггара – Атакоре мы ходили в Тахат и Таэссу и нашли ценную руду всего в одном переходе от Таманрассета. А

помнишь тяжелый путь в Танезруфт в прошлом году? У нас сломалась машина в Тассили-тан-Адрар, но мы на верблюдах пошли в Тахальру и потом на юг до уэда Танеруэльт… Ох и досталось нам тогда!

Улыбка осветила суровые глаза Тирессуэна в тени покрывала.

– В Танезруфте мы работали успешно лишь благодаря тебе, твоему опыту, уму и отваге. И ты не бывал до того в

Танеруэльте. Скажу еще: ты взялся вести ученых в Тибести

– крепость племени тиббу, и вы нашли эннери с красными землями и скелетами огромнейших слонов и этим открытием прославились на весь мир.

– И я тоже? – с оттенком наивности спросил туарег.

– И ты, конечно, – не сморгнув, солгал капитан. – О

тебе написано в книгах.

– Я что-то не слыхал! – равнодушно сказал Тирессуэн. – Тогда мне обещали много: медаль, деньги… как это…

выкуп… нет, по-другому. – Проводник запнулся по-детски беспомощно, и оба начальника увидели, что этот знаменитый водитель экспедиций еще очень молод. – Ничего не прислали, даже фотографий…

– Люди бывают разные и здесь, и у нас, – нахмурился капитан. – Я говорю и вспоминаю это потому, что ты сможешь, если захочешь, вести экспедицию туда, где сам не был. Ты понимаешь местность, ты знаешь, как идут автомобили, а не только верблюды. Тебе за это платят много денег, больше, чем другим проводникам. И мы хорошо заплатили бы… очень хорошо!

– Зачем мне много денег? – беспечно ответил туарег. –

У моей матери есть все, что нам нужно.