На краю пропасти. Экзистенциальный риск и будущее человечества

Шведский математик Улле Хегстрём отмечает в своем великолепном трактате о будущих технологиях (Häggström, 2016): “Придерживаться господствующего в настоящее время подхода к научному и технологическому прогрессу – все равно что с завязанными глазами на полной скорости бежать на минное поле”. Хотя мы точно не знаем, сколько мин на этом поле и останемся ли мы в живых, если наступим на одну, бежать по полю, не глядя под ноги, не лучшая стратегия. Разница лишь в том, что сложно найти плюсы в прогулке по минному полю, а технологический и научный прогресс сулит нам огромные потенциальные выгоды. Пожалуй, я бы несколько изменил аналогию и сказал, что человечество бежит с завязанными глазами по минному полю, чтобы оказаться в более безопасном и желанном месте.

329

Christakos et al. (2005), p. 107.

330

Christakos et al. (2005), pp. 108–109. Хотя симптомы соответствуют нескольким болезням, есть веские доказательства, что виновницей эпидемии стала чумная палочка (Yersinia pestis), которую переносят блохи и черные крысы. Самое серьезное из них – извлечение ее ДНК из костей тех, кто умер в период черной смерти (Haensch et al., 2010).

331

В разных регионах и разных группах населения наблюдался разный уровень смертности от чумы. В связи с этим крайне сложно экстраполировать выводы об общей смертности, опираясь на ограниченные исторические данные. Анализируя смертность в Англии, Циглер называет вероятный диапазон в 23–45 % и предполагает, что треть умерших – это вполне обоснованная оценка, которую можно распространить на всю Европу (Ziegler, 1969). Позже Бенедиктов (2004) дал оценку в 60 % – она гораздо выше, чем принято считать, и вызывает сомнения у многих его коллег. Я подозреваю, что такой высокий уровень смертности маловероятен, но исключать его пока нельзя. Численность европейского населения в тот период, по оценкам ученых, составляла 88 млн человек, а следовательно, диапазон Циглера (23–45 %) дает нам 20–40 млн, а оценка Бенедиктова (60 %) – 53 млн жертв в Европе.

В популярных статьях число жертв черной смерти часто значительно завышается: называется даже поразительная цифра в 200 млн человек, что гораздо больше 80 млн, которые в то время населяли Европу. Люк Мюлхаузер (2017) взял на себя нелегкий труд обнаружить источник этих статистических данных и выяснил, что их в свое время взяли из популярной статьи, опубликованной в 1988 году в журнале National Geo-graphic (Duplaix, 1988), где явно говорилось не о черной смерти в частности, а делалась попытка назвать общее число жертв средневековых эпидемий чумы. Только к XVI веку численность европейского населения достигла того уровня, который наблюдался до черной смерти (Livi-Bacci, 2017, p. 25).

332

Эта оценка основывается главным образом на данных Muehlhauser (2017). Называя нижний предел, я отталкиваюсь от того, что в Европе смертность составила 25 % при исходной численности населения 88 млн; на Ближнем Востоке – 25 % при исходной численности населения 5,4 млн в Египте и Сирии и 2 млн в остальном регионе; а Азия обошлась без потерь, и всего в мире умерло 24 млн человек. Называя верхний предел, я отталкиваюсь от того, что в Европе смертность составила 50 % при исходной численности населения 88 млн; на Ближнем Востоке – 25 % при большей исходной численности населения: 9 млн в Египте и Сирии и 6 млн в остальном регионе; а Китай потерял 15 млн, и всего в мире умерло 63 млн человек. Численность населения Земли в 1340 году в обоих случаях оценивается в 442 млн человек (Livi-Bacci, 2017, p. 25), а это позволяет сделать вывод, что глобальный уровень смертности составил от 5,4 до 14,2 %.

По доле жертв это значительно серьезнее целого ряда худших катастроф в человеческой истории: Первой мировой войны (0,8 %), Второй мировой войны (2,9 %), эпидемии испанки 1918 года (3–6 %). Подробнее об этом см. у Muehlhauser (2017).

333

Первые предположения о возможности начала пандемии, которая уничтожит человечество, были высказаны в романе Мэри Шелли “Последний человек” (1826), а также в (публицистическом) очерке Герберта Уэллса “Гибель человека” (1894). Уэллс пишет: “Насколько можно судить, даже сейчас мы, возможно, сами того не сознавая, потворствуем возникновению новой, еще более страшной чумы – чумы, которая заберет не двадцать и не тридцать процентов, как случалось в прошлом, а сразу целую сотню”.

Статья Джошуа Ледерберга “Биологическое оружие и гибель человечества” (1969) – насколько мне известно, первая работа, в которой всерьез обсуждается возможность уничтожения человечества с помощью сконструированных патогенов.

334

Юстинианова чума, возможно, изменила ход истории, спровоцировав упадок Византийской империи и создав условия для распространения ислама в регионе.