На краю пропасти (СИ)

— Ему тоже больно! — заметила Ольга, ладошками поднимая голову Ярослава и всматриваясь в глаза. Потом ткнула в грудь. — Больно вот тут! Представь, как тяжело ему остаться одному перед смертью.

— Но мы могли… — юноша поднял руку, указывая назад.

— Что? Пойми же, он поступил, как настоящий друг. Он специально прогнал нас. Так и проявляется забота…

— Да, — промямлил Яр, — наверное.

Что-то неслышно взрыва. Те пятнадцать километров, что Ольга с Яром уже прошли, лишь приглушили бы взрыв, и далёкий гул всё равно пронёсся над головами людей и покатился дальше, во тьму. Но его не было. Как ни ожидали они этого события, его всё не было.

Ольга устала. Сколько они уже идут? Может, всего несколько часов, но время в темноте растягивалось, превращаясь в бесконечность, а ожидание чего-то страшного лишь напрягало. Девушка споткнулась. Оброненный ею фонарик осветил лица обоих и неведомо зачем насыпанную по ложбине промасленную чёрную щебёнку. Глаза молодых людей встретились. Во взгляде Яра отразилась решимость, во взоре Ольги — боль. И юноша уже готов был развернуться и бежать обратно, чтобы попытаться остановить мужчину или хоть как-то помочь ему, но девушка не дала ему это сделать. Яр застыл, а Ольга ухватилась за одежду юноши, вцепилась так, что не оторвать.

— Надо бы вернуться и найти его, — прошептал юноша.

— Но ведь что-то не так! — сказала Ольга почти спокойным голосом.

— Мы не знаем, что там случилось, — возразил, чуть отстранившись, Яр.

— Взрыва не было! — Девушка полными скорби глазами заглянула в его. — Ты понимаешь, что это значит?

— Он жив.

— Или мы его не слыхали.

— Это туннель, Оль. Тут взрывы слышны на огромном удалении.

— Но мы слишком далеко, — возразила девушка. — Сколько мы уже идём? День? Полтора?

— Долго, — подтвердил Яр, тоже потерявший чувство времени. — Может, ты и права — мы ушли далеко и не слышали взрыва.

— Что будем делать? — прошептала Ольга, несмотря на ком ужаса, вставший в горле и мешавший говорить.

— В Москву пойдём, — ответил Ярос и нежно погладил девушку по щеке. — Если там есть люди, мы обязательно найдём их и будем жить с ними. Построим дом, взрастим детей…

— Как в этом мире растить детей? — печально возразила Ольга. Перед глазами встала картина: убийца-отец лишает жизни собственных детей и жену.

— У нас получится, — пообещал юноша. — Для людей, родившихся и живущих в этом мире, он — отчий. Этот мир — наш! И если старики приходят в ужас от окружающего мира, то мы — нет! Я не видел жизни до Катастрофы и не хочу: там не было б тебя, ведь мой мир теперь — одна милая девушка. Моя девушка.

Ольга повернулась и долго всматривалась в глаза Яра, потом улыбнулась и уткнулась лбом в его плечо.

— Пойдём, мой мир, — прошептала она. — Найдём людей, построим дом, вырастим детей. Теперь мне уже не так страшно… с тобой.

Однообразие утомляло и вместе с тем погружало в размышления: ничем не примечательный серый туннель не привлекал внимания, в нём не находилось опоры для глаз, шпалы равномерно появлялись из темноты и исчезали за спиной. Шаркали ноги и хрустели камни, и лёгким эхом звук разносился по железобетонной подземной кишке. Мысли скакали у обоих — слишком много за последнее время случилось, чтобы просто обдумать события и забыть. Нет, на это потребуются годы, может, вся жизнь, но сейчас невозможно осмыслить случившееся. Посему Яр и Ольга молчали: так легко и просто было поддаться монотонному виду туннеля, не требующего никаких действий, кроме бесконечного движения в одном направлении, никаких лишних раздумий.

— Я устала, — наконец произнесла девушка. — Давай отдохнём?

Яр согласно кивнул, и они устроились у стены, положив фонарик на пол. Луч света теперь бил вверх, отсвечивая от стен и потолка, создавая подобие светового купола. Молодые люди могли взглянуть друг на друга, но почему-то этого не делали. Странная, обескураживающая и лишающая мыслей пустота туннеля всё ещё действовала на них. Ольга прислонилась к холодной стене и закрыла глаза. А Яр поставил автомат рядом, вытаращился в выбоину на стене и попытался осознать потерю Игоря.

Но не смог понять, как человек, появившийся в его жизни всего пару недель назад, стал настолько близким, что гневные и жестокие слова, сказанные лекарем в бункере, резали душу не хуже ножа. Обида и горечь вновь завладели Яром. Он сжал до хруста кулаки, но тут же расслабил их, понимая всю бессмысленность накатившей вдруг ярости. Лучик солнца — вот что это было. Игорь ворвался в серую, убогую жизнь юноши, осветил и указал путь, а затем вновь растворился в кромешной темноте прямого, как судьба Яра, туннеля. Туннеля, который из-за мутации юноши был предсказуемым и бесповоротным. Рождение, короткая серая жизнь и близкая смерть. Но Игорь нашёл во тьме единственный поворот — тот путь, который раньше казался Яру невозможным. А он прав… Каждый идёт по своему краю: с одной стороны, жизнь, с другой — смерть, а ниточка меж ними крайне тонка, и край очень скользкий. И хорошо, что Ярославу попался на пути Игорь. Он, знающий и опытный, не побоялся, протянул руку и оттащил от края.