На краю совершенного мира

– Ты хотела этого? – Мужчина сделал акцент на последнем слове, подчёркивая смысл вопроса.

– Да. Кто же не хочет? Разве не в этом счастье?

– А ты считаешь, что в этом счастье? В наряде?

– И в еде, в большом доме, где никто не пытается избить или унизить. – Ида вспомнила тётку не без злорадства. «Она-то по-прежнему живёт на отшибе и делит последние крошки со своим сынком. Она сдохнет, как мерзкое животное, а я нет. Я буду жить, как люди большого богатого мира».

– Достойную ли цену ты отдала за это?

Лицо девочки слегка помрачнело, а счастливая улыбка сползла, явив вместо себя настороженность. Давать ответ она не спешила. В отражении зеркала Ида нашла глазами господина. Тот сидел в довольно расслабленной позе и внимательно за ней наблюдал. «Почему он задаёт так много вопросов? Хочет, чтобы я призналась в том, что не убивала Густава? Как много хочет… ха! Я ничего ему не скажу. Не теперь».

– Да, – ответил она как можно уверенней. Глаза мужчины сузились, словно бы в попытке распознать ложь, но Ида смотрела на него так, как будто слова были чистой правдой.

– Хорошо. У меня созрело предложение к тебе.

– Какое? – Заинтересованная девочка развернулась.

– Как ты смотришь на то, чтобы учиться в интернате?

Ида задумалась, прокручивая в мыслях новое незнакомое слово.

– А что это?

– Место, где тебя научат азам чтения, счёта и письма. Это крайне полезно в нашем мире, даёт массу перспектив к развитию.

– А красивые дамы из поезда учатся в интернате?

– Конечно, учатся. Во всяком случае, подавляющее большинство. Многие получают образование на дому, в личных семейных библиотеках.

– А я смогу понимать кучу чёрных символов из книг?

– Да, разумеется, если будешь упорно заниматься чтением.

– Тогда я согласна! – тут же выпалила девочка. Предложение показалось Иде перспективным: она вспомнила про листок, что вырвала из серой книги доктора в поезде, но, увы, не смогла прочесть. А вот и проблема решалась сама собой. Вальтер что-то записал в блокнот.

– Тогда я всё устрою, а ты пока что адаптируйся в доме. Если что-то понадобится, обратись к Асте или непосредственно ко мне.

* * *

Девочка мерила шагами комнату, размышляя о том, что ждёт её в дальнейшем. Она ступала босыми ногами по мягкому половику, каждый раз представляя, будто идёт по облаку. Ворсинки легонько щекотали ступни. «Интересно, как выглядит этот интернат? И как меня научат читать? И книги эти… ведь их же кто-то создаёт. Как и зачем?»

Из размышлений девочку вырвал звук приближающихся шагов. Ида остановилась и прислушалась. Кто-то негромко, но настойчиво постучался, однако не к ней. Осторожно пробравшись к двери, девочка её слегка приоткрыла и подставила глаз к щели. В коридоре стояла высокая девушка, одетая в строгое серое платье. Статностью она ничем не уступала девушкам с перрона. Волнистые кудри были собраны лентами в причёску, плечи расправлены в ровной осанке. Она терпеливо ждала, пока откроется противоположная дверь, та самая, некогда заинтересовавшая Иду. В девочке проснулся былой интерес. «Кто она такая и что здесь делает? Она ведь туда не попадёт». Однако через несколько мгновений щёлкнул замок, и дверь приоткрылась со скрипом, гласившим о том, что петли требуют смазки.

– Добрый день, Уильям. – Голос незнакомки был похож на звучание арфы: мелодичный и мягкий. Ида немного расширила щель, чтобы лучше её рассмотреть. Мальчик, появившийся на пороге, мелькнул, словно тень, и тут же исчез, а дама в сером одеянии зашла в комнату вслед за ним. В последнее мгновение она обернулась, и Ида тут же отпрянула назад, боясь, что её заметят. Она слышала, как закрылась дверь и щёлкнул замок, но лишь через пару мгновений позволила себе вновь посмотреть в щель. Теперь уже там никого не было.

«Значит, это комната его сына. Но почему она всегда закрыта? Какой-то он нелюдимый, только вот дам к себе пускает, и не каких-нибудь, а явно старше его. Кто она ему? Сестра? Жена? Подруга?» В голове Иды бушевал вихрь вопросов: они выскакивали сами по себе и метались по разуму, не находя ответов. «Надо подождать, пока она уйдёт, а потом обо всём расспросить», – решила девочка. Спустя несколько мгновений она вернулась к прежнему занятию: в очередной раз покружилась в новом платье и подумала о том, как вскоре сложится её судьба.

* * *

– Ах ты, свинья! Я тебе говорила! Говорила не таскать хлеб! Говорила?!

Густав упал на пол и сжался в напряжении, прикрывшись худенькими ручками. Тётка колотила его грязной вонючей тряпкой и громко кричала. Мальчишке показалось, что изо рта её скоро повалит пар, так уж она была увлечена. Широко раскрыла обезумевшие от злости глаза. Сальные волосы её, собранные в пучок чёрным шнуром, беспорядочно торчали во все стороны.