На краю тени

Однако Гаруваши что-то не трепетал. Он медленно вытащил меч. Тот повис в его вялой, безвольной руке. Фейр слишком поздно осознал ошибку. Зачем он предложил эту особую награду? Зачем сказал, что Гаруваши станет королем? Ведь для сына простолюдина это невозможно. Меч у Гаруваши был чисто железный — жалкий, весь избитый. Железному мечу не править никогда. И обмена не будет. Меч са'кьюрая — его душа. Для кьюрцев это не теория, а факт.

Жалкая полоска меча стала ярким свидетельством лжи Фейра. Хватка Гаруваши на железной душе окрепла, и кончик лезвия вызывающе поднялся. Са'кьюрай в кольце по-прежнему держали оружие, но луки уже не были натянуты, о мечах забыли. Они выглядели так, будто этот миг обязан был оставить в их памяти неизгладимый след. Мастер войны, величайший са'кьюрай всех времен, против нефилима с легендарным мечом. И Лантано Гаруваши не выказывал и тени страха.

— Достойный ли я са'кьюрай? — переспросил Лантано. — Да лучше я умру, чем приму насмешку, пусть и от самих богов. Я вполне са'кьюрай, чтобы принять смерть от Небесного меча или убить посланника богов.

Затем он напал — со скоростью, овеявшей Гаруваши легендой.

Биться Фейр не мог. С таким человеком да на одной здоровой ноге? Самоубийство. Он отразил первую атаку Гаруваши, затем магией дернул его на себя.

Кьюрец влетел в него, и воины встали почти нос к носу, скрестив мечи. Кьюрох — или Кьюр'келестос? — ожил, вспыхнув. Драконы выдохнули пламя до кончика меча.

Фейр надеялся лишь на то, что его могучие руки сильнее, чем у Гаруваши. На расстоянии тот убил бы Фейра, зато вблизи оставалась надежда. Однако, прежде чем кто-либо смог что-то сделать, свет начал распускаться во вторую полоску между воинами. Это заняло лишь секунду, но на этот короткий миг сражение остановилось. Они стояли, просто напрягаясь, чтобы кто-то из них потерял равновесие, и старались не замечать то, на что каждый отчаянно хотел взглянуть. Фейр ничего не делал — возможно, Кьюрох реагировал на магию, которую тот использовал, чтобы притянуть к себе Гаруваши. Меч Лантано раскалился докрасна, затем побелел. Горел даже ярче, чем Кьюрох. Затем взорвался.

Горящие осколки меча хоть и не прошили Фейра, но силу волны погасить было нечем. Он кувырком полетел назад и упал вниз лицом, в добрых пятнадцати футах от места схватки. Попытался встать. Его пронзила такая дикая боль в лодыжке, что наверняка, если б встал, потерял бы сознание. Фейр остался стоять на коленях. Он поднял глаза на холм и собрал последние силы.

«Взгляни же, Люциус, черт возьми! Взгляни!»

Да, он по-прежнему скрыт за деревьями, но хватит и мимолетного взгляда одного из провидцев, чтобы его увидели.

В тридцати футах от Фейра поднялся на ноги Лантано Гаруваши. Он держал в руке свой меч. Невероятно! Хотя нет, не свой. Его железный меч исчез, точно испарился. Не осталось и дымящихся осколков. С бесконечным удивлением в глазах он сжимал Кьюр'келестос, и смотрелся тот прекрасно, будто Лантано был рожден для этого меча, который выковали тысячу лет назад с мыслью о Гаруваши.

Если раньше са'кьюраев зрелище поразило, то теперь они просто онемели. Воины упали на колени, подобно Фейру. Один из них промолвил:

— Боги дали Лантано Гаруваши новый меч.

Он имел в виду, что боги дали Лантано новую душу. Душу легенды. Короля. В каждом взгляде Фейр читал одобрение. Воины это знали. Они служили Лантано Гаруваши задолго до того, как он, вызвав на бой нефилима, посрамил его и стал королем Лантано.

Теперь Фейр стоял на коленях, не в силах встать. Глаза Лантано Гаруваши судьбоносно горели, когда он опустил их на великана.

— Все в точности как и предвидели боги. Кьюр'келестос твой, — проронил Фейр.

Что еще он мог сказать?

Лантано Гаруваши тронул лезвием подбородок Фейра.

— Нефилим, посланник и слуга богов, у тебя лицо алитэрца, но говоришь ты и сражаешься, как умеет только са'кьюрай. Ты будешь мне служить.

Или, скорей всего, умрешь, читалось в его глазах.

Чтобы узнать свою судьбу, Фейру не нужен был нефилим от богов. Он вновь взглянул на холм, однако помощь не пришла. И немудрено: Фейр уже навеки стал другим — маленьким человечком, который служил великим людям. И навеки будет тем, кто потерял Кьюрох. Он склонил голову, побежденный.

— Я… буду служить.

65

В четырехстах шагах от себя Агон услышал взрыв и быстро покрутил головой, пытаясь определить источник. Он взглянул на капитана.

— Я пошлю гонца к лорду Грэзину, — сказал капитан.

Королева назначила младшего брата Люка командовать разведкой, видимо полагая, что юного кретина надо чем-то обязать и уж здесь-то он не напортачит. Семнадцатилетний юнец решил, что все разведчики будут докладывать только ему лично. Лишь после этого, ожидая своей очереди на доклад иногда по часу и более, разведчики могли идти к лордам, которым действительно требовались их донесения.