На краю вечности

– Я просто хочу с ним попрощаться. В конце концов, он мой создатель, – говорю я, глядя как пожилая женщина кормит хлебом голубей. Ви вздыхает и диктует мне номер Тео.

Проводить в последний путь ведьму из рода Савро приходит почти половина города. В толпе собравшихся, то и дело, слышится, как эта прекрасная женщина спасла чьего-то родственника, друга, знакомого. Многие плачут. Все это для меня безумно утомительно, но я внимательно наблюдаю за пришедшими. Ведь среди тех, кто пришел, вполне может быть ее убийца.

Вспоминаю, что при нашей последней встрече Елена сказала, что была очень удивлена тем, кто оборвал ее жизнь. А это значит, что она хорошо знала этого человека. И, скорее всего, была очень близка с ним. Пожалуй, нужно будет начать поиск преступника с ее ближнего круга. Время поджимает, и я должен успеть найти убийцу до того, как не смогу подняться на ноги.

Перевожу взгляд на Айлин, стоящую рядом со мной. Ее плечи опушены, взгляд устремлен в землю. Она неуклюже принимает соболезнования и выглядит зажатой. Отвечает неуверенно, словно боится сказать что-то неправильное, за что ее тут же растерзают. Впрочем, я могу ее понять. Люди, которые были без ума от Елены, смотрят на ее внучку как на пустое место. Их слова – пустая формальность и не будь они чем-то обязаны ведьме, то попросту прошли бы мимо.

– Бабушка посвятила жизнь всем этим людям, – с горечью шепчет Айлин. – Бежала к ним по первому зову. Даже если я была больна и мне нужна была ее помощь, она всегда выбирала их. Мы жили словно соседи. Я никогда не чувствовала от нее ни поддержки, ни одобрения. Только критику и обвинения.

Иногда мне даже казалось, что она меня ненавидит. И в такие моменты мне самой не хотелось жить. Ведь кроме нее у меня никого не было. Мне хотелось быть частью ее жизни, помогать ей. Но она всегда устраняла меня, говоря, что я уродилась слишком тупой для магии и я позор всего рода Савро. А мне так хотелось ощущать себя нужной!

Айлин шмыгает носом. По ее бледному лицу катятся слезы. Беру ее за руку. Пальцы холодные, безжизненные. Словно восковые. Мягко сжимаю их, чтобы она знала, что не одна в своем горе.

– Сейчас не время для обид, – тихо говорю я.

А сам думаю, зачем Елена принесла столько жертв, если изначально знала, что внучку надо убить? Для чего мучила девчонку, зная, об этом заклятье ненависти? На что рассчитывала? И почему решение о ее смерти приняла именно сейчас? А приняв его, тут же отправилась на тот свет? Выглядит как-то подозрительно.

– Мне больно, – говорит Айлин и смотрит на меня. – Черный платок, которым повязана ее голова, подчеркивает синяки под глазами и делает девушку старше. В памяти всплывает, как она пыталась защитить меня от Америго. – Ведь она единственный человек, у которого я искала любви.

– Поэтому ты хотела покончить с собой? – вопрос срывается прежде, чем я успеваю подумать, насколько он уместен сейчас.

– Отчасти. Сложно жить, если ты никому не нужна. Когда, желая всем сердцем помочь, в ответ получаешь лишь злость и ненависть. И так из раза в раз. Недавно я была волонтером, подвязалась навещать в детском доме больных детишек. Но даже те не захотели играть со мной, – с тоской говорит Айлин. Почему же она не нашла возможности снять это чертово заклятье со своей внучки? Странно все это. – Но я не хочу, чтобы ты меня жалел. Жалость унижает.

К нам подбегает Ада. Темный берет съехал на бок, пальто нараспашку. На щеках горит румянец. Она выглядит юной и трогательной. Ловлю себя на мысли, что она мне нравится. Учительница подходит к Айлин, обнимает ее за плечи. Звонко целует в висок, оставляя на коже след от помады.

– Прости, что опоздала, – тараторит она. – Директриса завалила меня рабочими вопросами. Как ты, милая?

– Жду, когда все это закончится, чтобы можно было по-настоящему попрощаться с бабушкой, – отвечает Айлин и сжимает мою руку.

– А где Сабина? – оглядываясь по сторонам, интересуется Ада. – Почему она не с тобой в такой день?

– У нее какие-то неприятности дома. Но она настрочила мне уже штук сто сообщений. Так что можно сказать, что Саб все равно рядом.

Ада понимающе кивает и подходит ко мне. Улавливаю сладкий запах ее духов. Ее пальцы легко касаются моего запястья. Ложатся на пульс. Осторожно, чтобы не вызвать подозрений освобождаюсь от нее.

– Как ты себя чувствуешь? – понизив голос, спрашивает она.

– Все нормально, – глядя ей в глаза, говорю я.

В глазах ни грамма сочувствия, только холод. Впервые мне приходит на ум, что Ада не человек, она какое-то мистическое существо. Некто, обладающий огромной силой, но отчего-то вынужденный подавлять ее. – Матвей больше тебя не потревожит.

– Что ты с ним сделал? – с ужасом шепчет она, но взгляд остается беспристрастным. Ей все равно, что случилось с тем типом. Она играет.

– Поговорил по душам. Он жив, не беспокойся.

Ада прижимает руку к груди и с облегчением вздыхает. Неужели я так сильно смахиваю на уголовника? Впрочем, какое мне дело до того, что думает женщина, которая не та, за кого себя выдает?