На краю вечности

Гроб с телом Елены медленно опускают в могилу. Айлин берет пригоршню земли и бросает вниз. Та рассыпается мелкими сырыми комьями о деревянную крышку.

Несколько секунд девушка смотрит на них, а потом бросается ко мне и плачет, уткнувшись лицом в плечо. Слышу, как бьется ее сердце, как движется по венам кровь. И понимаю, что не хочу убивать ее. Мне нужно найти способ нейтрализовать ее магию и сохранить ей жизнь.

Глава 16

Чтобы не вызывать у людей досужих подозрений, почему я не ем и не пью, сидя на поминках, решаю туда не ходить. Провожаю опухшую от слез Айлин и расстроенную этим Аду в дом Елены, а сам отправляюсь прогуляться.

Мне снова нездоровиться. На это раз сильная тошнота и ощущение высокой температуры. Касаюсь рукой своего лба. Он и правда, горячий. Жар у вампира – это состояние из ряда вон выходящее. А еще от него начинает трескаться кожа и из трещин сочится кровь. Неприятное зрелище. Чтобы не привлекать ничьего внимания, отправляюсь в сторону леса.

Дорога усыпана листвой, под которой спряталась грязная жижа. Недавно шел дождь, и земля еще не успела просохнуть. Надо быть острожным, чтобы не поскользнуться. Задираю голову, и смотрю на низкие облака, проплывающие надо мной. Мне почему-то жаль, что я раньше редко это делал. Все больше смотрел вниз, под ноги.

Наверное, осознание скорой смерти на меня так скверно действует. Как ни крути, а я привык к своей неуязвимости. Да, у меня бывали мысли, что однажды все может закончится. Но это казалось таким далеким, таким малореальным. Тем более сейчас, когда жизнь вампира стала намного спокойней и безопасней. И вот осталось всего несколько дней…

Снова вспоминаю о Тео. Мы не говорили с ним уже триста лет. После того, как я застал его в постели с Ливией, я оборвал с ним все отношения. Отрекся от него. Мы никогда не были близки с ним, нас даже трудно было назвать соратниками. Он относился ко мне больше, как к слуге, чем как к своему созданию. Это задевало меня, и я старался стать лучше. Рисковал собой, желая блестяще выполнить самое сложное его поручение.

Позже, я смирился с тем, что Тео не любит никого, кроме себя. Но по наивности своей рассчитывал все же на его уважение. Только и здесь он не оправдал моих надежд. А кому, как не ему было знать, как много для меня значит Ливия. Мы были вместе более тысячи лет. Лишь мысли о ней не давали свихнуться, пока я был взаперти в Белой Башне. Знал, что она дождется меня.

Я не претендовал на ее верность, – пять веков это чересчур большой срок. Но не сомневался, что, как только окажусь на свободе, мы снова будем вместе. Так и случилось. А потом что-то пошло не так. И я до сих пор не могу понять, что именно.

Достаю мобильный. Набираю номер отца. Снова начинает накрапывать дождь. Волосы намокают, и становится холодно. Соединение происходит долго. Уже хочу нажать отбой, когда в ухо бьет глухой гудок.

– Говорите, – слышу я знакомый голос. Горло сдавливает страх.

– Тео, здравствуй, – пересилив себя, произношу я. – Это Зотикус Дорадо.

– А вот и мой убийца собственной персоной! – зло усмехается Тео. И его слова заставляют меня остановиться. – Звонишь, чтобы убедиться, что твои подручные выполнили свою работу? Что ж, радуйся! Они сделали все по высшему разряду! Ты долго ждал, чтобы предъявить мне счет. Я уже начал считать тебя бесхребетным.

– О чем ты говоришь? – растеряно произношу я, лихорадочно пытаясь понять, что могло произойти.

– О том, что ты видимо, докопался до правды. И решил, что удар в спину, это то самое наказание, которое я заслуживаю. Кстати, чья это была идея – отравить меня? Твоя или твоего сумасшедшего брата? Эта тварь, которая вколола мне яд, перед тем как убежать, шепнула мне на ухо: «Чувак, это тебе подарочек от Зотикуса и Америго. Наслаждайся. У тебя еще есть две недели», – с яростью говорит Тео, и я легко представляю, как блестят его глаза. Как он сжимает кулаки от негодования.

– Отец, я понятия не имею, о чем речь, – хочу оправдаться я.

– Не смей меня оскорблять подобным обращением! – крик Тео переходит в визг, и я отнимаю телефон от уха, чтобы не оглохнуть. – И запомни: это вам с рук не сойдет. И ты, и твой брат заплатите за это покушение своей кровью. Прежде, чем я умру сам, я увижу ваши смерти, подонки.

Тео отключается. А я еще долго стою посреди дороги, сжимая в руках сотовый. Эта новость обескураживает меня. Хорошо меня подставил братец, нечего сказать. Да, он хотел, чтобы я побывал в его шкуре, и он этого добился. Теперь мы с ним в одной лодке.

В том, что Америго причастен к покушению на отца, у меня сомнений нет. Но возникает вопрос – для чего он тогда подставился сам? Почему не свалил все только на меня? Или же это психологический прием? Брат горяч и импульсивен, но в креативности ему не откажешь. Хотя чаще всего она балансирует где-то на грани сумасшествия. Успею ли я оправдаться? Ведь наверняка это уже стало известно в жандармерии и вот-вот будет выписан ордер на мой арест.