На краю времени

— Я уже сказал тебе, Сумерки, — терпеливо повторил Зелгарис. — Многослойная субреальность вне пространства и времени, манипулировать которой способны исключительно люди с развитым телепатико-гностическим даром. Понятно? Нет? Тогда вокруг посмотри. Симпатичные огоньки, согласна? Дружелюбные, немного назойливые, а сосчитать их целой жизни не хватит, потому что такие цифры знают только Исчислители, да дефицит имперского бюджета. И всё это…

— Люди, я уже догадалась. Когда мы здесь, мы их видим — а они нас?

— Если прикоснуться к ним — да. Только не увидят, а, скорее, почувствуют, — возразил сияющий гость. — Ментальное считывание не заметить трудно. Что это такое, ты, кажется, знаешь уже.

Сердечник вспомнила оглушающую волну воспоминаний Танарэа ди Кассен и невольно поежилась.

— Видеть… — задумчиво произнес Зелгарис, по-отечески кладя ей руку на плечо.

От его ладони распространялось спокойствие и безмятежность, но девушка невольно вздрогнула: настолько чуждым и неожиданным показалось это ощущение. А затем пришло твердое понимание, что ей не нравится, и никогда не нравилось навязанное. Особенно из благих побуждений. Особенно от этого человека. Световой кокон вокруг Зелгариса неожиданно потускнел, и ментат, немедленно убрав руку, как ни в чем не бывало, продолжал:

— Видеть здесь тебя могут такие, как ты, и другие, если показаться им пожелаешь. Не тела это, лишь проекции души и ауры. Чем огонек ярче, тем плотнее его хозяин Сумерек касается. Сон это может быть, беспамятство, кома, умопомешательство, предсмертная агония или молитвенный транс. Может быть врожденный дефект, и тогда, даже бодрствуя, здесь одной ногой человек стоит и этого не чувствует, разум его словно пополам расколот. Или дар ментальный, но латентный, не активный. Часто такое у детей бывает, они наяву словно грезят… — Он выдержал паузу. — Мы, ментаты, по своей воле сюда приходим.

— А почему я такая же, как… — девушка запнулась, — ну, как в обычном мире, а вы…

Она не договорила, но Зелгарис понял и мягко рассмеялся.

— Потому что, юная энорэ, слишком стар я, потрепан жизнью и недоверчив, чтобы щеголять без защиты даже во время дружеской беседы с коллегой. Но ты не права. Ты себе только кажешься 'такой же, как в обычном мире', вижу я, что щитов на тебе едва ли вдвое больше, чем на мне. И, что всего удивительнее, природные они.

— То есть? — невольно увлекаясь, поинтересовалась Сердечник, хотя её не оставляло ощущение, что ментат умело вешает ей лапшу на уши или — как там говорил Альд? — тонирует иллюминаторы.

— То и есть, — шутливо поддразнил её Зелгарис. — ТПодсознательно их ты ставишь, сама того не замечая, год за годом, всю свою жизнь, и потихоньку обрастаешь ими, как чешуйками луковица. Даже не знаю, сумел бы я пробить защиту такую.

— Хочется попробовать?

— Хочется, — внезапно посерьезнел гость. — Сумерки — это наше место, Светлячок, здесь всесильны мы почти. А ещё весьма коварно оно. Сумерки зовут нас, манят, тянут к себе, иногда пожирают слишком самоуверенных или беспечных, но возвращается непременно каждый, кто побывал здесь хоть раз… Выше давай поднимемся.

— Зачем? — удивилась девушка, озадаченная внезапной сменой темы. — Мне и здесь неплохо.

Манерой речи и поведением Зелгарис ей кого-то до боли напоминал. Перлы мудрости древних, странный выбор слов и построение фраз, ненавязчивая, но весьма показательная демонстрация силы — при том, что ментат и не пытался впечатлить её или заинтересовать — все это она уже где-то видела или слышала. Но чем больше она старалась подцепить ускользающее воспоминание, тем быстрее оно размывалось и таяло, пока не исчезло совсем. Сердечник досадливо засопела.

— Мне плохо, — пояснил Зелгарис. — Глубоковато здесь для меня. Слоёв на пару вверх и в самый раз будет.

Он подхватил её под локоток и мягко повлёк за собой. Никакой разницы между 'глубоковато' и 'как раз' Сердечник не уловила, разве что светляков-душ прибавилось, да и тьма стала… пожиже, что ли. Другого слова она подобрать не могла.

— Большинство ментатов этим слоем пользуется, — в тоне Зелгариса явственно проскользнули профессорские нотки. — Здесь пространственный поиск ведется, здесь мы говорим с коллегами и друзьями, разумами других манипулируем и многое, многое другое. А некоторые люди несознательные используют Сумерки ещё и…

— Чтобы убивать? — догадалась Сердечник.

— И это тоже, — рассмеялся Зелгарис. — Но о другом действии я говорил. Противоположно прямо оно тому, которое назвала ты, ибо в конечном итоге результат его — жизнь новая.