На краю земли. (Огненная Земля и Патагония)

Как и североамериканские индейцы, патагонцы были кочевниками; при случае они вступали на тропу войны, если какое-либо соперничество восстанавливало одно племя против другого, но почти целиком существовали за счет охоты. Главным объектом охоты вместо бизона севера здесь были гуанако — разновидность лам с рыжевато-коричневой шерстью, обитавших в большом количестве в горах и пампе южной части Южной Америки и частично обитающих там и сейчас, а также нанду, или реа, — вид страусов средних размеров. Мясо гуанако было основной пищей патагонцев, шкура гуанако — их одеждой, а перья нанду — украшением. Они жили со своими сворами собак в палатках, вернее, за заслонами из шкур, которые они устанавливали для защиты от главных ветров. Охотничьим и военным оружием патагонцев были копье, стрелы и лук, а также бола. Последняя получила известность во всем мире только благодаря этим индейцам. Бола состоит из двух или трех каменных, а впоследствии металлических шаров, укрепленных на конце лассо; эти шары молниеносно обвиваются вокруг ног животного, спутывают его и опрокидывают на землю. Испанцы ввезли до тех пор неизвестную здесь лошадь, которая была быстро признана индейцами (однако только на континенте, лошадь никогда не пересекала Магелланов пролив). Теперь уже верхом на лошадях можно было встретить техуэльче и индейцев пампы на дорогах от одной рио до другой, охотящихся с бола в руках на стада гуанако, страусов или преследующих мародерствующую пуму. Они были довольно хорошими едоками, эти патагонцы, а кроме того, еще и любителями крепко выпить. Французский путешественник прошлого столетия граф де ля Во образно рассказывает, как он при переходе через аргентинскую часть Патагонии много раз встречался с кочующими индейскими племенами, причем вожди племен приглашали его на праздничные пиры. Вместе со своими спутниками он должен был участвовать в поглощении неимоверных количеств мяса, жира и пива, после чего совершенно пьяные мужчины, женщины и дети отсыпались, лежа на земле вокруг палаток.

_{Семья óна в прошлом столетии (Лейпциг, «Катехизис этнографии»)}

Когда первые белые поселенцы начали сооружать свои эстансии на землях, бывших в течение столетий охотничьими угодьями индейцев, последние мстили тем, что крали у белых скот. Вскоре индейцы открыли существование «огненной» воды, опьяняющей намного приятнее и быстрее, чем пиво их собственного производства. Алкоголь делал их еще более отважными и придавал празднествам, играм и внезапным нападениям большую стремительность и смелость. Кочующие по пампе индейцы гнали перед собой коров, лошадей и овец, а иногда также уведенных с ферм пастухов. Белые колонисты, тоже верхом, пытались с оружием в руках защищать от индейцев довольно неопределенные границы своих концессий. Но игра была еще неравной: численное превосходство индейцев, их подвижность и лучшее знание страны почти всегда и повсюду приносили им успех.

Итак, против этого сильного врага нужно было применить более сильные средства, и молодая республика Аргентина вскоре мобилизовала достаточно войск, чтобы повести регулярную войну против «разбойников». Армия пришла на помощь колонистам, двинулась на юг и в 1879 году начала свои военные операции. Но так как все же никто не осмелился назвать эту войну освободительной, ее несколько стыдливо называли Campana del Desierto (походом в пустыню).

Война продолжалась пять лет, прошла через южную пампу вдоль и поперек и сделала эту «пустыню» пустой также и в другом смысле: коренное индейское население травилось, истреблялось и наконец было почти полностью уничтожено. Оставшиеся в живых смешались с пришельцами. В настоящее время в Патагонии нет больше ни одного чистокровного индейца. Несколько метисов техуэльче живут в провинции Чубут, несколько — на берегу озера Кардьель в провинции Санта-Крус, но все они теперь оседлые и «цивилизованные».

В эту пустоту, возникшую после исчезновения индейцев, вступил наконец успокоенный белый человек; он прочно обосновался и начал жить и процветать.