На крючке

Я даже не знаю, произнесла ли только что его имя вслух. Но это и не важно, потому что он просто продолжает свое признание, такое сильное эмоционально, даже когда голос Дрю становится тише.

- Я так сильно хочу поцеловать тебя, что готов отказаться от секса ради этого поцелуя в губы. Я люблю твой рот, Анна. Изгиб твоей верхней губы, припухлость нижней, даже то, как они выглядят, когда ты дуешься. Я люблю твой мягкий, манящий меня, рот.

Его шепот хриплый и тягучий будто мед. От этого звука мне становится жарко, а на коже выступает пот. Мои руки скользят по отяжелевшей, мучительно ноющей груди, останавливаясь на уровне сердца. Я прижимаю их к ребрам, словно пытаясь удержать сердце в груди.

- Но ты не позволяешь мне тебя поцеловать, - говорит Дрю в полнейшей темноте. - Почему ты не позволяешь мне этого, Анна?

Я не могу дышать.

- Почему, Анна?

- Это слишком, - выдавливаю я.

- Не тогда, когда я хочу все,- он говорит это так искренне и властно, так уверено. - И я хочу все это с тобой, Анна.

Думаю, сейчас он произносит мое имя, так как знает об эффекте, который оно на меня производит. Должно быть так и есть, иначе он не произносил бы его как нечто очень важное, нечто большее, нежели просто мое имя, раз за разом. Он произносит его с благоговением. Со скрытым намерением.

Слезы жалят мои глаза. Что, черт возьми, со мной не так? Я забочусь об этом парне. Он мой любовник, но и друг. Может даже больше друг, чем любовник. Почему я не могу просто подарить эму этот поцелуй? Почему я не могу позволить себе отдаться ему?

Я начинаю представлять, как к его лицу тянутся микрофоны, пока Дрю радостно кричит о победе, после того как выиграл еще один Национальный чемпионат. Как орут на заднем фоне сотни тысяч его фанатов. Дрю Бэйлора, который приносит миллионы долларов моему университету, который дает интервью кабельной сети спорт-каналов, вокруг которого носятся агенты, обещающие ему все блага мира. Дрю, который поедет в Нью-Йорк в следующем году и подпишет многомиллионный контракт.

Я соврала ему. Я не вижу в нем просто Дрю. Кроме Дрю, я вижу звезду футбола. Я же просто Анна. Я не люблю свет. Мне по нраву тьма.

Он слишком умен, так как понимает, что довел меня до предела, поэтому спустя секунду его тон становится нежным и осторожным. От чего мне еще хуже.

- Я просто подумал, что тебе следует об этом знать. Спокойной ночи, Анна.

Я не произношу ни слова. Просто держу телефон у уха еще очень долго, даже после того, как Дрю кладет трубку.

Глава 17

НЕПРИКОСНОВЕННОСТЬ МОЕГО УТРА нарушают Айрис и Генри. Которые даже не пытаются быть тихими во время своих забав. Уверена, будь я на их месте, испытывала бы вину. Хотя я правда стараюсь сдерживаться, когда знаю, что Айрис дома. Не то, что они. Особенно не то, что Генри. Подозреваю, этот мудак сейчас специально ведет себя так громко; он типа кончает или что-то в этом роде. Когда он начинает похрюкивать "ага, ага, ага," мне становится все равно на его мотивы, я просто хочу убраться отсюда куда подальше.

Я хватаю телефон и набираю номер.

- Хочешь прокатиться на велосипедах? - спрашиваю, как только он берет трубку. Сейчас я почти в отчаянии, прыгаю кругами по своей комнате, пытаясь одеться. - Айрис и Генри трахаются, словно бешенные кролики.

Слава Богу, он соглашается.

- Сделаешь мне одолжение, Анна?

Мой велосипед ныряет в ямку, и я вместе с ним.

- Какое? - говорю я, когда уже нет опасности прикусить свой язык.

Джордж быстро бросает на меня сердитый взгляд, прежде чем объехать еще одну выбоину.

- Можешь больше не рассказывать мне о том, как моя сестра трахается с этим неряшливым словно сучка, слизнем?

В секунду я съеживаюсь. Не только потому, что Джорджу не следует слышать о сексе его сестры, но и от того, что он ненавидит Генри.

- Дерьмо. Прости. Я не подумала.

Он увеличивает скорость на своем велосипеде, задавая быстрый темп.

- Ага, ну, теперь ты предупреждена. Сделаешь это снова, и я приведу Сильвестра на наш следующий ужин.

- Оу, нет! Я буду пай-девочкой, клянусь!

Сильвестр - это длиннорукий жуткий кузен Айрис и Джорджа, я убеждена, что он серийный убийца. Спустя годы я увижу, как  Джордж и Айрис дают интервью на СNN: "Мы всегда подозревали Сильва, но наша мама заставляла нас здороваться с ним."

Заметив мое ужаснувшееся лицо, Джордж посылает мне усмешку и еще сильнее ускоряется. Мы едем в ногу друг с другом по тропе. Утренний свет пробивается сквозь золотистую листву, а воздух кажется очень свежим. Мне хочется нарисовать это утро и, глядя на картину, ощущать прохладу.

Через несколько миль мы достигаем поляны, и Джордж кивает в ее сторону. Поворачивая к большому вязу, мы останавливаемся, опускаем велосипеды на землю и садимся. Нас окружает полнейшая тишина. Несмотря на хорошую погоду, мы почти никого не встречали. Сейчас ранее утро субботы, так что предполагаю, большинство народа спит после пятничной веселой ночки.

Выпив несколько глотков воды, я толкаю локтем Джорджа.

- Итак, что с тобой происходит?

Джордж заканчивает пить из своей бутылки, а затем отвечает.

- Это именно то, что я хотел у тебя спросить.